По тундре, по железной дороге: и вновь звучат блатные песни!

Парнишка (разг.). Мальчик, подросток., уменьш. Парнишечка.

С. И. Ожегов. “Толковый словарь русского языка”

Правда, небезызвестная Эллочка Людоедка парнишей называла всех мужчин, не ориентируясь на Ожегова, но, как мы помним, её лексикон был ограничен 30 словами.

Но “парнишечка” из “Таганки” — далеко не мальчик. Среди эпитетов, которыми он наделяет свою любимую, вовсе не детское: “желанная”. И это дает нам еще одно указание на то, кем мог быть автор текста. Учтём, что исходной мелодией стало польское танго польского композитора. Автор текста был, похоже, хорошо знаком с польской эстрадной музыкой, любил ее. Он был скорее всего поляком! Именно в этом словечке “парнишечка” отчётливо слышу польский акцент».

Этот перл — вообще за гранью фантастики! Если господину Полянскому в слове «парнишечка» отчётливо слышится польский акцент, это — симптом тревожный. Либо речь идёт о слуховых галлюцинациях, либо — о дремучем невежестве. Я склоняюсь к последней версии. Поскольку не могу, отказываюсь понять, как можно отыскать «польский акцент» в слове, которое в польском языке напрочь отсутствует! Разумеется, как и его уменьшительно-ласкательные формы. Нет у поляков ни «парня», ни «парнишки», ни «парнишечки». Для того чтобы в этом убедиться, не надо большого напряжения ума: достаточно обратиться к русско-польскому словарю. Чаще всего слово «парень», «парнишка» переводятся на польский как chłopiec (хлопец), człowiek (человек, мужчина).

Само же слово «парень» — исконно русское, образовано от диалектного «паря» (с тем же значением), которое является уменьшительным от «паробок» (украинское «парубок»), восходящего к «роб» — «мальчик». В то же самое время русское «парень» не исчерпывается значением «мальчик», более того, это, пожалуй, даже не основное его значение. У Владимира Даля в «Толковом словаре живого великорусского языка» оба эти слова толкуются как «отрок, юноша, молодой человек, детина, молодец; холостой». То есть ограничиваться исключительно значением «мальчик» — значит, кривить душой, а проще говоря, мошенничать. У того же Даля, кстати, приводится и глагол «парневать» — «жить, быть холостяком». То же самое — в «Малом академическом словаре АН СССР»: «1. Лицо мужского пола, достигшее зрелости, но не состоящее в браке (первоначально молодой крестьянин); молодой человек, юноша… 2. (с оттенком фамильярности). Нестарый мужчина вообще». Практически те же самые толкования — во всех остальных словарях русского языка.

Правда, может возникнуть возражение: ну да, «парень» — он, может быть, и холостой мужчина, а вот уменьшительно-ласкательные «парнишка», «парнишечка» обозначают именно мальчика, юношу. Оставим в стороне вопрос, почему молодой человек не мог стать лирическим героем «Таганки»/«Централки». Гораздо любопытнее разобраться с тем, действительно ли слово «парнишечка» обозначает малолетку-юнца и имеет ли оно какое-то отношение к блатному жаргону.

Представьте себе — имеет! Начнём с «парня». В уголовном сообществе существует положительная характеристика «порядочного арестанта», которая звучит именно как «хороший парень». Хороший парень — это не просто нейтральная оценка. Это — арестант, близкий к так называемым «чёрным», «братве», «отрицаловке», то есть к осуждённым, которые противопоставляют себя администрации мест лишения свободы, являются приверженцами неформальных преступных традиций, «понятий». В блатном фольклоре, к слову, существует ироническая поговорка: «Кипяток — хороший парень, но без чифира — дурак!» Разумеется, и производные от «парня» расцениваются среди братвы как достойная характеристика: «Это наш парнишка, с ним можно вась-вась».

И всё же обратимся непосредственно к форме «парнишечка», на которой настаивает Павловский. Так, в одной из редакций своей статьи он пишет: «В “Таганке”… речь ведётся от имени молодого человека, “парнишечки” (но вовсе не мальчонки, как поет Шуфутинский), который, попав в “Таганку”, мысленно обращается к своей любимой, прощается с нею». В эссе на портале «Шансон» пассаж о Шуфутинском изъят, однако, как мы помним, автор не только постоянно упоминает исключительно «парнишечку», но и в качестве «железобетонного аргумента» придаёт слову «польский акцент».

Между тем «парнишечка» — лишь одно из определений лирического героя, причём, судя по всему, не основное, если говорить о письменных свидетельствах. Вспомним хотя бы «Записки лагерного придурка» Валерия Фрида: «Меня, несчастного, по новой ждёт». То же самое — в записи, условно датируемой 1960–1970-ми годами. В одной из записей «Централки»: «Меня, преступничка, по-новой ждёт». В расшифровке фонограммы 1970-х годов — «меня, бездомного…». Цитировали мы также и вариант Джаны Кутьиной с портала «Поэтическая речь русских», где вообще отсутствует определение героя.