По велению Чингисхана

К Аргасу привели одинокого старика охотника, схваченного в горах. Одет он был добротно: чистая одежда расшита узорами, берестяной колчан на кожаной перевязи. Лук его был сработан с прогибом посередине, внутренняя составляющая лука березовая, а внешняя – еловая. Аргас знал, что выбирается та часть дерева, которая обращена к югу. Он с хищным пристрастием разглядывал работу таежного мастера: между двумя слоями проложены лосиные сухожилия. Нижняя часть длиннее верхней. Рогатка для крепежа тетивы из сухого черемухового отростка. Когда ножом Аргас снимал с излуки оружия бересту, чтобы увидеть сочленения, охотник в отчаянии зажмурился.

– Чем клеили? – спросил Аргас пленного.

– Рыбьим клеем, почтенный воин, – не открывая глаз, ответил охотник.

– Открой глаза, – продолжил Аргас. – Будем говорить.

– Говорить можно и так, – упорствовал охотник, не желающий видеть разорение своего оружия. – Язык нужен. Зачем глаза?

Тогда Аргас сказал:

– Эй, нукеры! Ему не нужны глаза – выжечь их!

Глаза старика охотника мигом распахнулись, и в них Аргас увидел ужас. Он не мог понять, что над ним потешаются, он кричал:

– Глаза мои, глаза-а-а! Они нужны-ы-ы, нужны мне: я охотни-и-ик… ик… тетеревиный челове-э-э-к… ик…

Аргас разглядывал оперение его стрел – перья были орлиными.

– Что вы едите летом, охотник? – спросил Аргас, и тот, успокаиваясь, отвечал:

– Сушим-вялим. Рябчик. Гусь. Тетерев. Лось-бык. Окуневые люди рыбу ловят. Заморы устраивают.

Видя, что все вокруг смеются, пленный улыбнулся. Губы его растянулись, и Аргас заметил, что они разбиты и сочатся кровью.

– Кто ударил его?

Он обвел взглядом молодых воинов из авангарда – потупился Маргай, но, немного помявшись, выступил вперед:

– Ни в какую не хотел говорить: кто он и откуда. Я ударил…

– Может быть, тебе тоже не нужны глаза? – подошел вплотную к Маргаю мэгэней-тойон. – Разве они не видят, что это не воин?.. Может, тебе не нужны и уши, коли они не слышат приказа Чингисхана, который гласит, что нужно быть обходительными с мирными людьми и не разбойничать – ведь за нами идет великое войско! Великое!

Маргай, а за ним и десяток его нукеров пали на колени, не зная, что за наказание последует для них после того, как Аргас кончит нравоучения. Но он сказал:

– Встаньте! Головой, а не коленями надо думать. Видно, не носить мне на груди ярлыка благодарности за ваши добрые дела, зеленка вы степная! Я хочу сделать из вас начальников больших войск, но мысли орла разве сравнишь с мыслями вороватых сорок?! – и, обращаясь к лесному охотнику, спросил: – Как тебя схватили?

– Спал. Подняли. Думал: медведь. Стали бить – думаю: люди, – отвечал охотник, потупясь и словно бы стыдясь чего-то.

– Тебе нечего стыдиться! – продолжал Аргас. – Это моей старой спине придется испытать боль и срам ударов луком за глупые проступки моих неразумных нукеров! Пошли вон! – указал он кнутовищем наугад, и нукеры, как побитые, поспешили скрыться, прячась один за другого.

И тут, к своему изумлению, разгневанный Аргас услышал вкрадчивый голос старого охотника:

– Мы – люди тайги, тетеревиные люди. Они – люди войны, живые чужой кровью люди. Рана моя мала и не обидна – прости мальчишек, воин. Не наказывай их строго… Ратным людям как не быть строгими?

– Тебя не спрашивают! – строго прервал его Аргас. – Сегодня бьют беспомощного старого охотника, а завтра… – он задумался. Чего ждать от них завтра? Разохотившись и не встречая отпора и надзора над собой, будущие арбанаи и тойон-сюняи станут сеять бесполезную смерть, а затем, став во главе войска, будут уничтожать мирные племена и народы. Сила должна быть контролируемой, оберегаемой, как нож имеет ножны. – Завтра они отца родного остригут, как овцу… Как твое имя?

– Шо´но меня зовут.

– А я – Аргас. Зови меня так.

– Аргас, – послушно повторил охотник.

– Чем ты еще занимаешься кроме охоты?

– Дикий лук беру, кедровые орехи беру, бруснику-клюкву беру… Сети крапивные плету – на рыбу ставлю… Заморы лажу – рыба в котец идет. Рыбу беру…

– Как же хорошо-то! – Аргас улыбался. Заулыбался и охотник, сорвал у ног листочек ведомой ему травы и приложил к разбитым губам. – Ты, старый, и не знаешь, как я тебе завидую!

– Бывает и голод! – поспешил добавить охотник, не зная, чем обернется для него зависть большого человека. – Умный бурундук вешается, бывает, если голод!..

– Ты живешь так, как хотел бы жить я, – словно не слыша его, продолжал Аргас. – Свободно. Твой день как мой год.

Испуг не отпускал охотника.

– Кончится война – освободишься… Пойдешь домой, воин! – обнадеживал он Аргаса. – Конь: топ-топ… хрум-хрум… домой, домой, воин!

«Хочет домой, – подумал Аргас. – Боится, что живым не вернется. Не за себя боится старик».

– Я не стану спрашивать, где живет твоя семья, – начал он, и охотника словно прорвало:

– Лучше убей меня, убей!.. Не скажу, где дети, где внуки, где старуха! Умру один – им зачем? Убей меня – не спрашивай!

– Остынь! – окоротил его Аргас. – Не жди, пока на тебя плюнут!

– Ох, ох, – закряхтел старик. – Ох-ох-ох!..

– Я о другом хочу тебя повыспрашивать: раз ходишь по всей тайге – не видел ли мэркитов, которых мы преследуем?