По велению Чингисхана

– Да нет, чего мы будем торопиться? Если будет дозволено, можно было бы и переночевать здесь… – скороговоркой опередил Кехсэй-Сабарах замешкавшегося хана. – Ведь так, Кучулук-хан?

– Да, пожалуй… – вынужден был согласиться юноша. Пытаясь понять, почему это вдруг так разговорился обычно немногословный Кехсэй, недовольно покосился на него.

– Вот и хорошо! Давно уже мы в дороге, досыта и вдоволь не ели… – Кехсэй-Сабарах был необычно оживлен сейчас, скор в движениях. И, не получив отказа у хозяйки, позвал тойонов-сюняев и велел внизу в долине устроить стан.

Челядь хотуна вмиг поставила белоснежный походный сурт из тонкой скользкой ткани. Девушка же велела выделить трем найманским сюнам по две туши кулана, и люди, соскучившиеся в долгой дороге по горячей пище и отдыху, приободрились.

– Ты что это, совсем свихнулся на старости лет?! – оставшись вдвоем, сердито набросился Кучулук на старика. – С чего это вдруг таким прытким стал?! Зачем нам было оставаться тут?

В другое время старик, наверное, вскинулся бы оскорбленно, но на этот раз только подмигнул глазом и насмешливо улыбнулся:

– На этот раз уж я прекрасно знаю, что делаю, и правильно делаю. Есть такое понятие – «лови случай»! Всю жизнь в основном определяет какой-нибудь нужный случай. Сумеешь поймать его – и ты в выигрыше, упустил – считай, всё, больше такого удобного случая не будет. Так что в таких делах ты уж доверься мне. Хорошо?

– Все у тебя непросто, какие-то потайные мысли, обратная сторона…

– Да ведь до сих пор я никогда и ничего насильно тебе не навязывал… А сейчас нужда заставила бойким быть, выскакивать вперед, – с непонятной убежденностью настаивал на своем Кехсэй-Сабарах. – Но хоть сегодня ты согласись с тем, что я говорю. Повторяю: я знаю, что делаю.

– Ох, не знаю… – Кучулук вздохнул и в знак неодобрения поморщился. – Согласился уже, раз остался, иначе здесь меня бы уже не было.

Они стояли и слушали, как опять дает разные распоряжения молодая хотун, смотрели, как стремительно она ходит, то скрываясь в сурте, то снова появляясь. Кучулук заметил какую-то особую грацию в ее движениях, гибкость и одновременно затаенную силу всего тела – да, как у молодой и сильной кошки, сознающей свое достоинство… Еще не понимая – отчего, он ощутил какую-то странную тревогу, волнение ли.

– О, какая истинная хотун выйдет скоро из этой девицы…

– Кажется, ты совершенно прав в этом, – усмехнулся Кучулук. – А я-то думал, что ты только лошадей умеешь оценивать. Но вот, оказывается, еще и в женщинах разбираешься.

– Нельзя никогда оборачивать в игру и шутку серьезное дело. Лучше подтянись-ка, соберись с мыслями.

– Ты что, задумал меня, единственного своего хана, сироту одинокого, толкнуть в постель этой хищницы? Да она же… Я же пропаду…

– Есть одна древняя пословица наших предков: «Собачья голова с золотого подноса скатилась»… Так говорят про тех, кто по робости ли, по глупости ли сплоховал, упустил единственный счастливый случай, выпавший на их долю…

– Хм… – Кучулук, впервые в жизни, кажется, увидевший своего наставника таким возбужденным и азартным, только головой покачал, пораженный. – А не торопишься ли?

– Нет, уж поверь мне.

В это время их обоих пригласили в сурт хозяйки – из сумерек в яркое освещенное уютное пространство, сразу отгородившее их от подступающей ночи… Хотун усадила их на два нарядных коврика напротив себя. Гости были поражены обилием редких в этих местах яств на белом трехногом, с такой блестящей поверхностью столе, что можно было глядеться в нее как в зеркало.

На золотом подносе высилась гора красных ягод алмы, синего винограда и еще каких-то фруктов, стояли кувшины с вином. Но они, непривычные к такой еде, лишь из вежливости попробовали эти плоды, хоть и восхищались глазами. Зато с удовольствием встретили слуг, внесших полные чаши дымящегося свежайшего мяса и потрохов, ароматной шурпы.

– Ну, гости нежданные, но все-таки дорогие, отведайте нашего угощения, – с несколько лукавой улыбкой сказала им молодая хозяйка. – На этом сандалы, на столе, всё для вас.

Кучулук от неведомого смущения не мог даже есть как следует, не то что не хотелось – не шло… А вот Кехсэй-Сабарах уничтожал еду с большим воодушевлением и аппетитом. И, обычно такой сдержанный в речах, немногословный, на этот раз ни на миг не умолкал, кажется, оживленно говорил обо всем на свете. Но все это имело некий скрытый смысл, затаенную цель, ибо о чем бы он ни говорил, рассказ его каким-то образом обязательно приводил к хану. Если верить его словам, Кучулук представал перед слушателями сродни богатырю из олонхо: все-то он знает, мол, понимает и умеет. Подстреленный им глухарь падает прямо в котел над костром, а архар, скачущий меж каменных скал, кувыркнувшись от его стрелы, подкатывается прямо к его ногам… По словам старика выходило, что это не просто какая-то случайность, совпадение, а самое что ни на есть привычное, обыденное дело.