По велению Чингисхана

– Только вот что… – тут же укротил себя хан, обернулся к Джэлмэ. – В эти дни там может неожиданно объявиться со своими тумэнами султан. Так что пусть с пленными и со скотом не возятся, пусть их оставляют в распоряжении черных войск, а сами срочно двигаются сюда лишь с лошадьми и верблюдами. И еще… Если даже войска султана застанут их там, не надо им ввязываться в стычки, в сражения тем более, пусть отступают, уходят. Он не сможет догнать их, ибо у них нет запасных коней, тогда как у наших – по два-три.

– Хорошо. Я сейчас же отправлю гонцов.

– А как дела у Джэбэ?

– Говорит, все завершено с подготовкой. Только что заглядывал, хочет тебе доложиться.

– Пусть войдет.

Советник вышел за Джэбэ, и тот не заставил себя ждать, переступил порог, угловато играя сильными плечами.

Хан указал на подстилку напротив и сразу же спросил:

– Закончил со сборами?

– Закончил, конечно, раз был на то приказ ускорить дело. А кое-что, оставшееся, в пути довершим.

Они успели коротко обговорить походные заботы, когда в дверном проеме показалось ухмыляющееся радостно лицо Джэлмэ. Едва получив разрешение войти, он тут же оказался посреди сурта:

– Опять новости привалили!..

– И откуда же?

– Прибыл мой человек от кара-китаев. Султан, по его сведениям, вроде бы прошелся с мечом и огнем по становищам своих же людей, живущих вдоль границы с кара-китаями, обвинив их в подготовке к восстанию… И, захватив с собой десяток мулл, двинулся на восток.

– На восток? Значит, к мэркитам?

– Выходит, что так. А Кучулук, услышав о приближении войска султана, срочно отправился навстречу с четырьмя тумэнами – с той же, похоже, целью. Тоже обвинил своих же сартелов, живущих на окраине, в предательстве, покарал многих, разграбил их имущество. Так что теперь в той стороне среди людей поднялось большое волнение и возмущение!..

– Надо ж, какая хорошая новость! Даже не верится, настолько хороша она для нас… – хан, восхищенный, повернулся к Джэбэ. – Вот как надо делать большие дела!.. Значит, Джэлмэ, получилось так, как ты и задумывал? Ведь сработало же!

– Ну, что уж особенного я задумывал… – Джэлмэ отмахнулся небрежно, но покрутил головой с весьма довольным видом. – Ну, поработали малость, чтобы раздуть те угли, которые тлели давно, где-то кого-то чуть подтолкнули, маленько раззадорили с помощью слухов, молвы летучей всякой, кому-то с оружием помогли, не ходить же им совсем беззащитными…

– Как бы то ни было, а результат для нас получился превосходный.

– А что же мне-то теперь делать? – Джэбэ озадаченно почесал затылок.

– Ты вот как сделай, – сказал хан. – Вели основному войску следовать за тобой, держась сзади в десяти кес… Сам же с двумя-тремя сюнами походным маршем стремительно двигайся впереди… Никого не трогая, не заходя в крупные поселения. Обходя города.

– Хорошо… Ну, а как объяснить кара-китаям, зачем явился? – спросил Джэбэ.

– Скажи, что беглеца преследуешь.

– А если начнут возмущаться, что этот наш «беглец» является зятем гур хана, сегуном, самым главным над их войсками начальником, и оскорбятся? Всякому ж ясно станет, что это – война… Как тогда нам быть?

– Вот уже больше десяти лет прошло, как все найманы вошли в состав нашего Ила – все до единого. Об этом есть указ Гурбесу-хотун, так что говорите, что все беглецы должны вернуться к своей Хотун… Убеждайте, настаивайте на этом. К тому ж у нас особое отношение к кара-китаям. Мы считаем их, как народ, своими единомышленниками, союзниками. Потому что мы, освобождая Китай, вместе с этим освобождали потомков их великих предков – киданей. Вот так и заявляйте.

– А это неплохая мысль! – раскосые глаза Джэбэ заблестели. – Ведь кидани когда-то владели Китаем, но пришли джирджены, одержали над ними победу и кого поработили, кого согнали в эту сторону. Так что, получается, мы перед ними имеем заслугу – свергли их врагов…

– Да, получается так. Это одна сторона дела, – сказал раздумчиво Джэлмэ. – А вторая сторона сама открылась – и несколько неожиданно для нас…

– Ну-ка?

– Это вопрос веры. Корень его вот в чем. По своей исконной вере все кара-китаи такие же, как и мы, тэнгрианцы. Но потом, как известно, верх одержали верования народов Семиречья – ислам и христианство. А в последние годы их там заметно стал теснить буддизм. Это началось, когда любимая дочь гур хана Дюлюкю вздумала принять буддийскую веру. А к ней, недолго думая, тут же примкнул «наш» Кучулук, и они сразу же принялись довольно ретиво притеснять мусульман и крещеных. Как подтверждают недавно полученные известия, сарацины теперь оказались меж двух огней. С одного боку к ним, как к единоверцам, имеет свои притязания и требования султан, у которого есть на это свой расчет, а с другого – теснит неразумный Кучулук…

– И это очень кстати! – живо откликнулся хан, и было видно, что он напал на какую-то новую мысль. – В таком случае, мы издаем Указ…

– Какой Указ?