По ветру

В итоге просыпаться в объятиях Мишки стало непривычно. Вчера, после встречи с бэндом, они приехали в родовое гнездо, где внезапно не оказалось Тёмыча, и остались вместе до утра. Немного нелепо, романтично и свежо. Белка, словно уставшая каракатица, странными телодвижениями извлекла себя из постели, чтобы не разбудить Мишку. Будильник зазвонит минут через двадцать, но Белке откровенно не спалось. Потому что сегодня – пятница. Она месяц не появлялась в «О май Гат!» по пятницам. Приходила в другие дни, занимала чужие випки или сидела в зале, но держала слово, данное себе четыре недели назад. А вот сейчас проснулась под боком у Мишки и нестерпимо захотела оказаться в той самой випке. Сидеть на полу, прислонившись спиной к стене, разговаривать со Змеем и быть другой версией себя.

Белка разглядывала себя в зеркале, пытаясь найти главный ответ: зачем ей все это? Почему ее тянет обратно? Почему спустя месяц она подорвалась ни свет ни заря с одной-единственной мыслью: она должна оказаться сегодня в Гаткином ресторане. Все эти вопросы в ее голове звучали голосом Мишки, отчего в них появлялись нотки укоризненной издевки. Давай же, Белочка, признай, что ты – не хорошая девочка, что темная сторона влечет тебя. Ведь флирт – ой, не надо отнекиваться! – тебя заводит и манит. И тонкая грань между разговорами и изменой – то, что тебе хочется чувствовать из раза в раз.

Белка плеснула себе в лицо холодной водой. Все это – неправда. Ее манил не флирт, а мнимая свобода. И совсем немного – человек за стеной. Стали бы они вот так общаться, если бы между ними не существовало стены? Если бы они просто встретились лицом к лицу? Скорее всего – нет. Белка и Змей не могут существовать в одной истории, даже на басню не тянут.

– Ты чего подорвалась? – голос Мишки ворвался в сознание Белки одновременно с его руками. От неожиданности она дернулась: плечо, которое хотел поцеловать Миша, резко поднялось, врезаясь в его челюсть.

– С-с-с-с, – Белка прикусила кончик языка, отскакивая в сторону. Бедро больно врезалось в край ванны. – Да что ж такое! Ты как?

Миша потирал челюсть – сон как рукой сняло. Точнее – плечом. Он внимательно вглядывался в Белку, отчего той хотелось стать маленькой и скрыться где-нибудь в швах между плиткой на полу. Конечно, Мишка не прочел ее мысли о випке и Змее, но не заметить излишнюю отстраненность не мог.

– С тобой все нормально?

– Не выспалась просто, – Белка отмахнулась, предварительно прикинув, не заденет ли она рукой Мишку, полку с косметикой и свое хрупкое внутреннее равновесие. – Свадьба, нервы – все такое.

– До свадьбы еще далеко, а ты уже пытаешься от меня избавиться.

– Проверяю тебя на прочность.

Утонуть в поцелуе не позволили нечищеные зубы – с годами романтика уступает место комфортной притертости. Хотя где-то в глубине души Белка радовалась такому раскладу: ей было неловко перед Мишкой. Словно само существование Змея делало ее злостной изменщицей и падшей женщиной. Хотя на самом деле это делало ее живой.

Соврав, что договорилась позавтракать с Шацкой, Белка сбежала из собственного дома, оставив Мишку разбираться с их семейным тостером, который выжигает на хлебе солнышки. Он и правда слишком долго задерживал на ней взгляд и вчера, и сегодня утром, старался прикоснуться к ней по поводу и без, успокоить, а все, о чем переживала Белка, придет ли Змей на встречу спустя месяц тишины. Шансов – случайность к реальности. То есть – никаких. Но только там, в этой полыхающей випке, Белка сможет наконец отпустить эту историю – когда за стеной точно никто не отзовется. Когда Змей так и не станет для нее Енотом – боже, как же она ненавидела енотов! И, как назло, они постоянно попадались на глаза: смешными видео в чате с друзьями, героями в мультфильмах, которые Белка по привычке включала по утрам в выходные, на обложках блокнотов и скетчбуков, которые она старательно возвращала на полки, выбирая минимализм, однотонность и притворство.

Наглухо закрыть дверь шоурума, отрезая себя от суеты работающего города. Одна из привилегий работы на себя – никаких перемещений в часы пик. Только в экстренных случаях и обязательно на такси. Белка предпочитала неторопливые прогулки пешком часов в десять утра или после восьми вечера – и людей меньше, по крайней мере спешащих и сонных, и шум не мешает слушать себя и наслаждаться городом. Она всегда любила Минск, как любят что-то безусловное и святое. Даже в самые тяжелые моменты, когда хотелось ненавидеть весь мир, не выходило остыть к этому городу. Белка сворачивала на незнакомые улочки, чтобы как в первый раз – до дрожи в пальцах – вглядываться в рамки окон, за которыми разворачивались самые важные картины в чьих-то судьбах. Она разглядывала людей – осторожно, но страстно, словно пьешь ледяную воду в жару и стараешься не застудить горло.