По всем частотам. Сборник

Белёсая хмарь за окном рассеялась – теперь там бескрайний глинистый пустырь, вспаханный следами тысяч колёс. Чёрным дымом чадит вдалеке зарево пожара.

Дверь автобуса с протяжным скрежетом складывается в бок, и в салон врывается горячий ветер, полный пепла и запаха сладковатой гари.

– Смотря куда ты хочешь попасть, – пожимает плечами сероволосый, поднимаясь и подходя к двери.

Ветер заполаскивает его шарф.

Кто он на самом деле?..

«Проводник», – приходит откуда-то понимание. И Русю упорно кажется, что он уже с ним сталкивался.

Словно прочитав его мысли, Проводник оборачивается и подмигивает:

– Что, вспомнил?

– Н-нет… – Русь встряхивает головой, пытаясь то ли ухватить, то ли окончательно прогнать смутное воспоминание.

– Ну… ничего удивительного. Ты дрых тогда как сурок всю дорогу туда.

– Куда?

– Скорее уж в «когда».

Новый порыв злого, едкого, выбивающего слёзы ветра.

На заднем сиденье внезапно оживает армейская радиостанция – большущая, советских ещё времён. Десятки неожиданно громких голосов сливаются в трескучий шум, заполняют автобус отзвуками чужих судеб…

Проводник вздрагивает и, скривившись, поспешно просит:

– Эй, щёлкните там тумблером «ВКЛ», а? Только осторожно, остальные настройки не сбейте.

Русь пробирается к радиостанции и замирает, не в силах перестать вслушиваться в голоса.

Они становятся всё отчётливее, всё яснее…

– Я Дуб-18, я Дуб-18…

– Выключи! – вдруг орёт Руслан, меняясь в лице. – Прекрати это! Ну!

Растерявшись, Русь с трудом находит нужный рычажок, щёлкает…

Несколько секунд из радиостанции ещё доносится негромкий голос Янки Дягилевой: «Значит, будем в игры играть – раз-два, выше ноги от земли!..»

А потом всё окончательно стихает.

Русь стоит и с удивлением смотрит, как подрагивают его собственные пальцы. Дыхание почему-то сбилось, как после стометровки.

А Руслан, скорчившись на своём сиденье, прячет лицо в ладонях и молчит. Только плечи изредка вздрагивают.

…Проводник появляется рядом словно бы из ниоткуда.

– Слушай, – просит он, – у тебя на телефоне какой-нибудь музон есть? Нормальный. Живой. Включи, что ли… – и устало плюхается рядом с радиостанцией.

Русь садится с другой стороны от неё и лезет в карман за телефоном. На автопилоте открывает плеер и только потом вспоминает, что вообще-то телефон перед этим сдох напрочь.

Ну, чему тут удивляться уже…

А потом он включает первый попавшийся трек папиной любимой «Алисы», и долго-долго они втроём сидят вот так – молча, неподвижно, каждый думая о чём-то своём.

Русь, например, о радиостанциях.

Чтобы не думать обо всём остальном.

Глава 2

Утро проходит на редкость взбалмошно. Сборы, придирки Родина, которого ещё вчера всё устраивало, какие-то задержки с выдвижением колонны…

После пронёсшейся ночью по базе песчаной бури всё покрыто слоем мелкой, всепроникающей пыли, которая до сих пор скрипит на зубах. Кажется, даже в кастрюлю с кашей пара горстей насыпалась, ишь, хрустит.

Русю кусок в горло не лезет, хотя за столом царит бодрое оживление.

В голове мешанина мыслей: вчерашний визит Ника, его загадочное дело, разговор с майором, воспоминания о первой попытке уехать «на войну»…

И «афганские» сны, в которых Русь – уже вовсе и не Русь, хотя по-прежнему Руслан, и оттягивает плечо пулемёт, а не рация, и горы на горизонте всё ближе, ближе… Что там ждёт его – в тех горах?

– Русь! Эй, Русич! А ты на второе августа проставишься?

– Чё сразу я-то? – Русь мгновенно выныривает в реальность, чтобы продемонстрировать товарищам неприличный жест. – Бекас, не ты ли там громче всех орал в прошлый раз, что парашюты любишь?

– Так у тебя ж того… семейная традиция! Папа натуральный полкан ВДВ и вообще. Чё ты у нас-то забыл? Надо было тебе в Рязанку идти!

– Эй, Русич, а это правда, что ты своим решением идти в морпехи папаню своего до пенсии довёл?

Однако снова здравствуйте, идиотские подначки про десантуру.

И вроде уже сто раз отвечал, а им всё мало…

На первые три дня августа в том году Русь, свежеиспечённый – чернила на приказе высохнуть не успели! – матрос-контрактник, брал отпуск по семейным обстоятельствам. Приехал домой, отчитался, порассказывал, как служба идёт, успокоил маму, а второго числа ровно «по нулям», под бой часов, презентовал папе с нагрянувшим отмечать Гариным-Инженером бутылку дорогущего коньяка, хлопнул с ними рюмашку – и поспешно свалил, пока бравые десантники не вспомнили, что у «княжича» берет вопиюще неправильного цвета.

Во дворе его поджидали пыльный автобус, ухмылка Ника и запах табака и ладана.

Хорошо, когда есть такие понимающие друзья!

Вторую бутылку точно такого же коньяка они, кстати, отлично на пару распили в ночи под философское «Битва за жизнь или жизнь ради битв – всё в наших руках» Кинчева из дребезжащей телефонной колонки, закусывая не переводящимися у Ника «термоядерными» сухариками.

Под утро, когда Русь уже осоловело дремал в обнимку с Никовой радиостанцией, откуда-то примерно из ниоткуда появился Руслан.