По желанию дамы

Коридор за дверью оказался узким, тесным, ничем не украшенным. Старуха закрыла за ними дверь, прошла вперед и поманила их за собой. Пройдя под аркой, они повернули направо и очутились в небольшой комнатке. Посмотрев поверх головы Эдвины, Деклан заметил: на низких диванах, накрытых цветастыми шалями, сидят три женщины и старик.

– Ждите здесь с остальными, – велела старух а. – Я ей передам.

Не спросив даже их имен, она пошла дальше; Деклан и Эдвина смотрели ей вслед, пока она не растаяла в тени.

Быстро переглянувшись, они зашли в комнатку. Деклану пришлось пригнуться, чтобы не удариться о дверной косяк. Он внимательно осмотрел «приемную». Остальные ее обитатели разглядывали их, но как будто не усмотрели в их приходе ничего необычного. Эдвина дернула мужа за рукав; когда он повернулся к ней, она кивнула в сторону двухместного дивана, стоящего у окна.

Деклан усадил ее и сел рядом с ней. Окно выходило на тропинку; чуть повернувшись, он увидел, что тропинка пуста. Пока они шли сюда, они повстречали с десяток человек, но, чем выше поднимались, тем меньше прохожих им попадалось. Сейчас в потемневшем переулке не было ни души.

Где-то в доме открылась и закрылась дверь; потом послышались тихие голоса. Через несколько секунд старуха снова появилась на пороге и поманила к себе одну из ждавших женщин. Та встала и, поправив шаль, пошла за старухой куда-то в недра дома.

Им пришлось довольно долго ждать своей очереди. Наконец, кроме них в приемной никого не осталось. Они снова услышали, как где-то открывается и закрывается дверь. Они посмотрели на порог, ожидая, что выйдет старуха и поманит их, как других.

Однако послышались более быстрые и решительные шаги по старым половицам, и на пороге остановилась женщина совсем другого сорта.

Эдвина решила: должно быть, это и есть жрица. Роста она была среднего, с копной черных курчавых волос, которые окружали ее голову и вились по плечам и спине. Кожа у нее была цвета черного дерева, черные глаза неотрывно смотрели на них. Ее лицо буквально излучало силу, не заметить которую было невозможно.

Эдвина сама не помнила, как встала, но они с Декланом вдруг оба оказались на ногах.

Взгляд жрицы ненадолго задержался на лице Деклана, потом переместился на кинжал, висевший на бедре. Потом она принялась разглядывать Эдвину.

Эдвина собралась было вежливо поздороваться, но жрица остановила ее, резко подняв руку.

– Не тратьте времени зря. – Голос у жрицы оказался низким и хрипловатым; хотя по-английски она говорила бегло, в ее речи слышался заметный акцент. Взгляд оставался тяжелым, неприветливым. – Не знаю, кто вас сюда прислал, но вас ввели в заблуждение. – Глаза у жрицы сверкнули. – Я не стану помогать вам избавиться от младенца. Жизнь драгоценна – здесь еще драгоценнее, чем в больших городах, откуда вы приехали. Дети – дар Божий, и я не стану губить невинную жизнь…

– Что?! – Эдвине наконец удалось обрести дар речи. Раздраженная и явно оскорбленная, она покачала головой: – Нет! Мы пришли не для того, чтобы…

Неожиданно она замолчала, вспомнив, что за время путешествия у нее кое-чего не случилось… Она снова посмотрела в глаза жрице; та выдержала ее взгляд, затем, выгнув брови, снова оценивающе посмотрела на нее, а потом на ее живот.

Эдвина инстинктивно накрыла ладонью свой пока еще плоский живот. Ее бросало то в жар, то в холод; закружилась голова. Ее затрясло. Чтобы не упасть, она схватила Деклана за руку – он казался ее единственным оплотом в изменчивом, кружащемся мире.

Ребенок! Она носит под сердцем ребенка Деклана!

Эдвина посмотрела на Деклана, и он не отвел глаза в сторону. Его глаза расширились. Он накрыл ее руку своей и сжал.

Прошло несколько секунд; они смотрели друг на друга, понимая, привыкая – и, наконец, принимая. Эдвина понятия не имела, как жрица догадалась, но теперь они тоже знали; просто раньше об этом не думали…

Она не удержалась от улыбки, и Деклан ответил ей, разделяя ее радость.

Они смотрели друг на друга… однако они не забыли, где находятся и зачем сюда пришли. В последний раз улыбнувшись друг другу, радуясь своему счастью, они снова повернулись к жрице.

Эдвина понятия не имела, что именно жрица прочла по их лицам; она довольно долго разглядывала их обоих.

Молчание затянулось. Наконец жрица нахмурилась – видимо, она злилась не на них, а на себя.

– Извиняюсь. – Голос ее стал мягче. – Вы не знали. – Она утверждала, а не спрашивала.

– Да. – Деклан, похоже, был так же ошеломлен, как и Эдвина. – Пожалуйста, простите нас – это так неожиданно… – Он не договорил.

Взяв себя в руки, он посмотрел на Эдвину. Она прочла в его глазах не только радость, но и легкое сожаление. Он жалел, что взял ее с собой?

– Спасибо, что сказали нам… – Деклан снова повернулся к жрице. – Вы открыли нам глаза! Хотя мы ничего больше не хотели бы, чем отпраздновать событие, пришли к вам не поэтому, и времени у нас мало. Нам нужна ваша помощь в серьезном и, возможно, печальном деле.

– Неужели? – Жрица снова принялась разглядывать их, на сей раз более настороженно. – В чем же заключается ваше серьезное и, возможно, печальное дело?