По знакомым дорогам

— Это не у нас во дворе. Это дальше.

Я буквально набрал в рот земли, чтобы не крикнуть, не позвать: «Мама!»

Позже выяснилось, что, уезжая из слободки, гайдамаки действительно палили в воздух — для острастки…

Ничего, выберемся и мы из Ново-Басанского леса! Надо верить. Не отчаиваться. Бойцы не должны видеть командира потерявшим уверенность хоть на миг. Заметили это бойцы — пиши пропало! От отчаяния до паники — один шаг. Хоть в чудо, а верить. Верить, сколько бы мы ни потеряли замечательных товарищей по оружию. В этом Ново-Басанском лесу, возвращаясь с задания и напоровшись на засаду, погибли Борис Бирилло и Федор Харитоненко, два друга, которые всегда рядом были в боях, похоронены в одной могиле…

Весь следующий день гитлеровцы жали на нас. Отошел на вторую линию обороны Каменский со своим отрядом. У меня появилась мысль, что если уж нам прорываться, то в направлении, о котором гитлеровцы не думают, за Днепр, в Ходской лес. Без проводников не обойтись. А пока — переменить стоянку, к нашей фрицы пристрелялись. Пусть в границах небольшого, Ново-Басанского леса, но все же переменить. Не стоять на месте!

Была такая темная ночь, что сидишь на лошади — и головы ее не видишь. Это хорошо. А тут еще полил дождь как из ведра. Тоже не пожалуешься, для маневра годится, но нельзя даже на карту взглянуть. Мы сгрудились с Негреевым и Кочубеем, ординарцы накрыли нас плащ-палаткой, и под нею мы развернули карту. При свете карманного фонаря наметили новое место, послали связных в отряды. В полночь двинулись…

Не скажешь, что обошлось без происшествий. Первый отряд сбился с маршрута, оторвался от нас и натолкнулся на гитлеровцев, двигаясь в сторону Мочалища. Когда отряд повернул, фрицы начали преследовать партизан, как волки, гонящиеся за добычей. Темнота и дождь им помешали, а нам помогли: к рассвету мы соединились, все были в новом лагере, среди болот, где раньше отсиживалась разведка Дунаева.

Утром 9 августа захватчики опять повели наступление на наш вчерашний лагерь, собрав для этого еще большие силы и предварительно обстреляв его из орудий. Но… только зря потратили снаряды. Беспрепятственно прочесав этот край леса, где нас уже не было, они в ярости бросились на розыски исчезнувших партизан…

Вокруг нас — болото и толстые сосны — ребята называли их противотанковыми. Казалось, день закончится спокойно, отдохнем, обсушимся. Но если все дни в Ново-Басанском лесу по напряжению и какой-то давящей бесперспективности были самыми трудными, то самыми черными стали их последние часы.

Мы послали Дунаева с разведкой проверить, нет ли из этого леса-капкана дорог, не перехваченных гитлеровцами. Не нашли, будто не было таких дорог. Все закрыты врагом. А по одной дороге — это видели разведчики — к карателям подошло подкрепление, не меньше двух свежих батальонов. К вечеру Дунаев возвращался в лагерь просекой, которую наши диверсанты заминировали, но пикетов там не поставили, и разведчики налетели на свои же мины. Погибли Николай Анисенко и Михаил Сибирский. Пострадали Михаил Осадчий и Федор Калашников. Первый был серьезно контужен, второй ранен осколками в глаза и лицо. Его долго и терпеливо лечила Александра Сергеевна Иванова-Коротченко — не только перевязывала раны, но и собирала в лесу ягоды, варила кисель, размачивала комочки хлеба и кормила с ложечки, потому что боец не мог есть твердое. Оба не покинули нас, лечились в соединении, в лесу. Михаил Осадчий весной уже, кстати, перенес одно ранение и тоже лечился «дома». Правда, первое ранение было не очень тяжелым, а это похуже…

Дунаев не пострадал. Можно сказать, случайно остался в живых. Но вот беда — взрывы обнаружили нас! Про беду, как известно, недаром говорится, что она не приходит одна. Пришла беда — открывай ворота!

Гитлеровцы предприняли несколько бросков, пока еще не окончательно стемнело. Первыми их встретили и отбили щорсовцы. К чапаевцам опять придвинулись танки. Я послал туда помощь во главе с Кочубеем. Помог второму и третьему отрядам и Каменский. Фашистов задержали. Надолго ли? Они обложили болота, концентрируя силы, и вели нарастающий обстрел партизан, которые уже два дня не ели и снова не могли сварить себе никакой еды. Лошади, тоже голодные, стояли в упряжках.

Передышку нам дала ночь. До утра…

Глава двадцатая

Ночью к нам в лагерь пришли несколько партизан со стороны Нежина, те самые, что знали этот Ново-Басанский лес со всеми его тропами как свои пять пальцев, потому что входили в тот отряд, о котором я уже упоминал. Они сделали короткий рейд на север, а теперь возвращались. Натолкнулись на засаду у села Ярославка, одного из ближних сел, забитых карателями, привезенными из Киева, чтобы уничтожить нас. Новобасанские партизаны, ведя бой, разделились на две группы, которые отошли в разных направлениях, оторвались от карателей.