По знакомым дорогам

Одна встретилась с нами. Сразу поняли новобасанцы, как нужна нам их помощь, и стали обсуждать, есть ли такая дорога, которая может скрытно вывести из леса большое соединение с обозами, то есть со множеством лошадей. Я и Негреев обговорили разные варианты…

Легко, конечно, сказать, и даже с ухмылкой: ну вот, как трудно, так сейчас же выручает какая-то тайная дорога, неведомая врагу. А чему же тут удивляться? Нечему, если подумать. В какой-то, очень малой доле это была и счастливая случайность, можно допустить, но далеко не только. Далеко! Партизаны оставались хозяевами своих лесов. Да, мы были хозяевами своей земли, даже захваченной врагом. И как хозяева, естественно, мы знали ее лучше захватчиков. Наше детство протопало по ней, по этим грибным тропинкам, по этим просекам босыми ногами — это не только лирика…

Новобасанцы обдумывали, подсказывали, но главную роль сыграл политработник Чапаевского отряда Андрей Борисенко, который прибыл в отряд недавно, из соседнего Кабыжчанского леса. Ново-Басанский лес он знал не хуже коренных новобасанцев и показал дорогу.

В каком она состоянии? Пройдет ли, протолкнется ли по ней обоз?

Тут же послали Александра Алексеева с разведчиками проверить это. А пока ходила разведка, бойцы «позавтракали». Я беру простое слово в кавычки, потому что уже вторые сутки мы ели только сахар. «Майор» раздавал его по горсти. Сладко, да не жирно, а все же еда! Запивали водичкой и держались.

Вернувшись, Алексеев доложил, что дорога проходима, а главное — на ней нет фрицев, обнаружилась все же прореха в их кольце! Я дал указание Мейтину, чтобы раздали еду из НЗ — неприкосновенного запаса. Был такой запас и у лошадей, их тоже накормили. И началось движение по узенькой лесной дороге, пропавшей в кустах и сырых травах. Ах, как она пригодилась!

Погода нам опять помогала, хоть говори — молитвами Погуляя. Дождь — проливной, гром — орудийный, молнии вспыхивают на миг, позволяя видеть друг друга и ориентироваться, и вновь темно — хоть глаз выколи.

В глубине леса, потихоньку отправляясь за нами, как бы тая, специальная группа с шумом перегоняла лошадей и повозки, создавала для противника видимость жизни лагеря. Вот, мол, лесные жители-партизаны маются под дождем, куда им деться! Изредка стреляли из автоматов и пулеметов, подчеркивая тревогу за охрану лагеря, которого давно не было.

Мы двигались почти под носом у гитлеровцев, и подрывники на ощупь минировали дорогу за последней заставой, группой прикрытия.

Вышли из леса незамеченными и перед рассветом такой же заброшенной полевой дорогой, минуя села, приблизились к шоссе Киев — Прилуки. Здесь гитлеровцы, если бы заметили нас, могли отрезать путь танками. Не успели, не заметили. Шоссе осталось за спиной, но еще ждал переход через железную дорогу Москва — Киев. Мы держали курс на разъезд Марковцы. Разведка донесла, что он охраняется только мадьярами и полицейскими, потому что все гитлеровцы до сих пор «окружали» нас в Ново-Басанском лесу.

Шли мы быстро, рассчитывая на внезапность. Кочубей с конным взводом бросился на Марковцы из ложбины. С дороги повели в атаку свой отряд Каменский и Малов. И мадьяры бежали вдоль железнодорожной насыпи, укрываясь за ней и отказываясь от боя. Потом наш подпольщик, работавший на этом разъезде, доложил, как мадьярский командир сказал: «Ох, большой партизан идет. Не будем стрелять, может быть, и он нас не тронет!» Заметив, что уходят мадьяры, полицаи также бежали в лес.

Мы еще переходили железную дорогу, когда со стороны станции Марковцы показался бронепоезд. Он катил перед собой две пустые платформы — на случай, если дорога заминирована. Наши диверсанты Морозов и Юрченко действительно заминировали ее справа от разъезда, откуда могли показаться гитлеровцы скорее всего. Оттуда и появился бронепоезд. Платформы взлетели на первой мине, а вторая не срабатывала.

После первого взрыва бронепоезд остановился и начал обстреливать нас. Я послал к бронепоезду Шкловского с группой партизан, вооруженных ПТР. Началась перестрелка, и поезд тронулся, медленно откатываясь.

— Уйдет, уйдет! — нервничал Юрченко. — Не так ты поставил свою мину! Что-то не так!

И в это время раздался сильный взрыв — мина сработала. Загорелся паровоз, если так можно сказать о бронированном тягаче, после одного из выстрелов петеэровцев в нем вспыхнуло и пошло разрастаться пламя.

К четырем танкам, нескольким бронемашинам, пяти грузовым и одной легковой автомашинам, уничтоженным нами в Ново-Басанском лесу, прибавился бронепоезд, надолго выведенный из строя. О живой силе, по самым скромным подсчетам, не учитывая раненых, могу сказать — гитлеровцы потеряли в этих боях не меньше двухсот солдат и офицеров.

К. М. Малов

Мы приближались к Нежинскому лесу, и он скрыл нас раньше, чем догнали каратели. Но через несколько дней разведка снова доносила, о том, будто разделались с нашим соединением (второй раз!). А мы между тем разрабатывали далекие маршруты для диверсионных групп к железным дорогам степной Полтавщины.