Победить Наполеона. Отечественная война 1812 года

Кое-кто оправдывает маршалов: мол, сколько можно воевать – наступает пресыщение. Возможно. Но почему-то оно наступило, когда счастье отвернулось от их вождя… Так вот, они (и Ней тоже) втайне были благодарны судьбе за то, что Наполеон отправлен в изгнание, а французский престол отдан королю-меланхолику, который не будет требовать от них ежедневных подвигов.

Но если большинство наполеоновских маршалов, покинув своего вождя, вели себя крайне сдержанно, Ней в силу своего характера говорил много, в том числе и лишнее, не делавшее ему чести. Сначала в присутствие царя Александра он рассуждал об опасности милитаризма Наполеона, настаивал, что его необходимо заставить отречься. Надо отдать должное русскому императору: такое поведение вызывало у него неприязнь. Мне кажется, именно это сыграет роковую роль в судьбе Нея: когда маршала приговорят к расстрелу, Александр, известный своим гуманным отношением к противникам, за Нея перед Людовиком не вступится.

После отречения Наполеона Ней с гордостью рассказывал роялистам, что это именно он заставил императора подписать акт об отречении. Он жаждал новой славы, но большинство французов было разочаровано: герой, не способный быть благодарным человеку, который много лет осыпал его милостями, – уже не герой. Зато Людовик поверил, что на Нея-то может положиться, и послал его навстречу отряду Наполеона, к которому по пути присоединялось всё больше и больше народа. Какая самоуверенная наивность! Пригрев человека, предавшего своего благодетеля, мало того – друга, король почему-то решил, что уж его-то, законного монарха, маршал предать не может.

Поручение Людовика Ней воспринял с энтузиазмом, как это часто с ним бывало, несколько преувеличенным. Он заявил, что привезет Наполеона в Париж в железной клетке. Уже на другой день эти слова в столице передавали из уст в уста. Люди порядочные, даже те, кого никак нельзя было назвать поклонниками Наполеона, недоумевали…

А между тем Наполеон не намерен воевать. Он обращается к радостно встречающим его соотечественникам: «Война окончена. Мир и свобода! Принципы революции нужно защищать от эмигрантов, договоры с Европой соблюдать, Франция вернёт себе славу без войны. Нужно довольствоваться тем, что мы будем самой уважаемой нацией, не подчиняя себе другие народы!» И ему верят.

Верит ли он сам в то, что из великого воина способен превратиться в миротворца? Думаю, верит. Надеется, что сумеет убедить вчерашних противников в своей приверженности миру. Он ведь пока не знает, что участники коалиции откажутся вести с ним какие бы то ни было переговоры и тем самым вынудят его снова взяться за оружие.

А пока, в радостно встретившем его Гренобле, он обращается к народу Франции с Манифестом: «Французы! После падения Парижа сердце моё было разбито, но дух не был сломлен… Солдаты! Нас не разбили в бою! Измена Мармона сдала врагам нашу столицу и подорвала мощь армии… Теперь я, ваш генерал, которого народ избрал на трон, а вы – подняли на щит, вернулся к вам. Сплотитесь вокруг меня! В бою нас поведёт вперёд победа, наш орёл полетит от одной церковной колокольни к другой – и так вплоть до Нотр-Дам!»

Внимательный человек заметит: он обещает мир, а зовёт к войне. Зато к каким чувствам он взывает! Отдаваясь этим чувствам, можно ли что-то взвешивать, сравнивать, анализировать! Люди устремляются к нему и за ним, ведомые только чувствами. О разуме и о сильнейшем из инстинктов – инстинкте самосохранения – они ещё вспомнят. И очень скоро.

А пока он ждёт встречи с Неем. Что, если старый друг и соратник всё же выполнит приказ своего нового патрона и попытается навязать бой? Разумеется, не просто ждёт. Пишет Нею письмо, в котором рассказывает о приёме, оказанном ему гражданами Франции, трёхцветный флаг уже развевается над каждым городом, король покинул Париж, Европа одобряет возрождение империи. За этой информацией, в которой правда практически отсутствует, следует предупреждение: если Ней будет настаивать на открытии огня, он окажется ответственным перед всей страной за начало гражданской войны и кровопролитие.

Может быть, кто-то более проницательный, более осведомлённый и не поверил бы, по крайней мере, попытался проверить. Но горячий, импульсивный Ней не склонен вообще что-нибудь проверять. К тому же его наверняка мучает, не может не мучить, чувство вины перед бывшим кумиром.

Корпус маршала Нея присоединяется к отряду Наполеона.