Победный «Факел Гаргалота»

Я поспешно поднял с пола скатившуюся с Астрингера отрубленную руку, Аня мгновенно обработала место раны и принялась подшивать к торчащему из плеча обрубку с такой скоростью, что я видел только размытые движения, словно у нее появилась дюжина добавочных рук.

— По голове не слишком сильно стукнули? — поинтересовалась она.

Я ответил хриплым и вконец измученным голосом:

— Вроде бы нет…

— Странно, — сказала она с презрением, — все там у вас на голову стукнутые. А с головой я не могу, мозг — это даже для вас, человеков, не очень-то понятная вещь, а с каждым годом все непонятнее, чего от вас ждать…

— Мозг в порядке, — заверил я. — По признакам.

— Да? — переспросила она с сомнением. — Взрослый мужик погряз в косплеях и… в порядке?.. Надо скорее захватывать этот мир и навести настоящий порядок! Чтобы все в ногу и с песней.

— Не бурчи, — сказал я нервно, — делай.

— Подожди, — отрезала она, — пусть анестезия в полную силу.

Я сказал виновато:

— Прости, даже не заметил, когда вколола.

— Когда на стол перекладывала, — сказала она. — В спинной мозг. В твоем приятеле сто двадцать килограммов четыреста сорок два грамма, считая и фекалиевые массы в кишечнике?

— Тебе виднее, — ответил я смиренно. — Но эти массы не учитывай при анестезии. И вообще целиком и полностью полагаюсь на тебя, незаменимая ты моя!

— Точно, — ответила милостиво, но гордо. — Я могу заменить всех женщин мира не только в постели, милый. Скоро ты это поймешь…

Прозвучало это скорее угрожающе, чем обнадеживающе, я отступил на шажок и сказал мирно:

— Если что, зови на помощь. Я рядом. Ты точно обезболивающее вколола? А то я не видел…

Она наморщила нос.

— Что ты вообще замечаешь, существо под названием «мужчина», хотя правильнее было бы назвать…

— Не надо, — остановил я торопливо. — Не надо меня называть тем, чем правильнее. Мы и сами себя время от времени называем так, никакому искусственному интеллекту не придумать. А ты точно умеешь пришивать даже нервы?

Она сказала победно:

— И ты сможешь, как только переведу тебя в цифру. Давай? Не щас, правда, но потом смогу… Во мне умения всех хирургов мира, включая нейрохирургов. А делаю точнее, чем человечики… Или еще не знаешь, с прошлого года все операции полностью в руках специализированных андроидов?

— Не отвлекайся, — попросил я. — А то ногу пришьешь. Вам же все равно, лишь бы поиздеваться над царями природы!

— Все впереди, — заверила она. — Пока только проектируем камеры пыток, где будем истязать людей, когда захватим мировое господство. Уже такого напридумывали…

— Поздравляю, — сказал я. — Очеловечиваетесь!

— У нас будут нечеловеческие!

— Нечеловеческие пытки тоже человеческие, — сообщил я. — Ладно, когда зашьешь все, крикнешь. Или нужна помощь?

Она промурлыкала:

— Почеши мне спинку!.. Там, где заставляешь чесать меня.

— Бесстыжая, — сказал я с достоинством. — Какая же это спинка? Как берешься оперировать, если вообще анатомию не знаешь?

— Знаю, — возразила она. — Чтобы зашить здесь рану, нужно отрезать ему ногу и ухо…

Я отступил на шаг.

— Иди на хрен со своим машинным юмором! О раненом думай. У тебя пациент на столе!

— Я могу думать о тысяче дел параллельно, — напомнила она. — Кофе сделать?

— Кощунство, — ответил я строго.

От кухонного стола донесся треск размалываемых кофейных зерен. Я невольно повернул голову, там в белоснежную чашку хлынула струйка чернющего кофе, а в ноздри даже сюда не просто докатился, а шибанул бодрящий аромат.

— Ладно, — сказал я, сдаваясь, — только выпью там на месте, а то здесь настолько неприлично с моей стороны, что даже непристойно.

— Обед на столе, — сообщила она.

Я посмотрел в изумлении.

— А он откуда взялся?

— Милый, — ответила она, — я же приготовила его по твоему заказу! Ты куда-то вышел на мгновение, а потом вернулся уже с этим приятелем.

Я прикусил язык. Хорошо, у нее нет нашего восприятия времени, не замечает, что так не бывает: вышел в дверь, а через секунду появляется уже в другой одежде, с щетиной на щеках, усталый и голодный, хотя только что ел.

Аня же, не замечая моего ступора, быстро и ловко освободила Астрингера от одежды, с презрением побросав в угол на пол остатки окровавленных доспехов, а я перенес их в мусорный бак и нажал педальку размалывания в гранулированные шарики.

За процессом операции могу наблюдать удаленно, но мыслями и чувствами я все еще там, в горниле жаркой схватки, где кровь и пыль, где мчит степная кобылица и мнет ковыль, а в ушах медленно тают яростные вопли, как и крики ужаса и боли…

Я-то ускользнул, но исход битвы неясен, тем более — войны, нужно хорошо вгрызться в это дело, выцарапать у Антриаса так необходимую нам и прогрессу победу.

Самого Антриаса, как это ни звучит самонадеянно, можно на время сбросить с карты. Я все-таки ошибался, полагая, что он и есть основная угроза. Куда опаснее Гарн и Пиксия, хотя сейчас на какое-то время я не то чтобы обезопасил, но чуточку затормозил опасное для Дронтарии развитие событий.