Побочное действие

Лэнс иногда читал стихи вслух, наизусть, особенно если погода в них походила на вид за окном. Мэл попыталась вызвать в памяти лицо брата и не сумела. Не получилось ни разу, с тех пор как она выбралась из огня. Голоса тоже было не вспомнить – в дурмане марихуаны дрожали какие-то полузнакомые звуки, но слова приходилось додумывать самой.

Низко стелется дым из печного пенька, предвещая ненастье, свинцовое небо и грязь под ногами. Молчалив, нелюдим, притомился искать позабытое счастье, в котором ты не был, наверно, годами.

С неба множество слёз льётся день или два, может, месяц уже, может, целую вечность космических далей. То ли дождь, то ли звёзд переменный поток остриями ножей расколол бесконечность, где нас и не ждали.

Мы с тобой всё идём, пропадая в дыму, погружаясь в туманы, что ползут по земле и по огненным листьям. Первым утренним льдом трав гнилых бахрому распластает и стянет на раздольях полей.

Ну, а мы всё не близко.

Лэнс тоже её бросил, как и все остальные, которые давно должны выйти на связь или даже явиться.

– Лэнс… – Мэл не поняла, что шепчет вслух, пока не услышала над ухом:

– Лэнс – это твой братец, так? – Ваас щелчком отправил на дорогу окурок, напоследок дохнув дымом в глаза. Заблокированное восприятие кольнуло болью – наверно, главаря беспокоил перелом, – да плевать, что именно. Враг отобрал у неё даже кольцо с образом брата, и теперь показывал в ухмылке зубы – крепкие, без следа гнили, как будто вожаку полагалось именно такое отличие от остальной своры.

– Может, мне с тобой ещё по душам поговорить? – осведомилась Мэл невыразительно. Только слегка губами шевельнула, хоть в животе огнём пекло. В ногу над коленом будто для полноты чувств упирался стволом АК главаря, а мушка вдавливалась в кожу даже сквозь грубые штаны. Мэл вдруг поняла, что её откровенно оценивают – просто по выражению карих с зеленью наглых глаз, без всякой телепатии.

– У тебя есть душа? – наконец усмехнулся он презрительно, скользнув картинным взглядом по небу и всему что росло и умирало под солнцем, будто намереваясь позвать в свидетели: нет у ведьмы из будущего души и быть не может. Мэл безразлично отвернулась, хоть внутреннее пламя подступало уже к горлу. Взгляд уткнулся в дурацкую фигурку на приборной панели – человечек в травяной юбочке дёргался, как припадочный, уже под новый развесёлый мотивчик.

– Видишь, Лэнс, на какие дороги меня занесло? – стараясь больше не двигать губами, бросила Мэл в пустоту. Оттуда не отозвались, как молчал уже который день чёртов наушник. Наверно, стоило принять тот факт, что помощи не будет. Придётся как-то самой, если уж и правда застряла.

Глава 16

"Ведьмы умеют исцелять?"

Мэл удивительно чётко запомнила эти слова. При том, что остальное не слишком желало выстраиваться по порядку.

Точка погрузки «товара» оказалось ещё одним аванпостом на берегу океана. Обогнув каменистый обрыв, жёлтая дорога сходу, без предупреждения, вливалась в подобие двора, заставленного всё такими же латаными-перелетанными постройками. Тот же ребристый забор, та же красная тряпка на флагштоке. Так же рвал её горько-солёный ветер, рябью искажая намалёванный глаз. Рябью было подёрнуто и море, глубокое и тёмное, не чета мелькавшему по пути заливу, посреди которого торчали из воды заметные отмели — как спины дохлых китов.

Больше запоминать было особо нечего. Только вскользь выудить из чьей-то накуренной башки странное название места – вот уж никогда не увязала бы пиратский перевалочный пункт с некими «Мастерскими» неизвестного «Нэта». Впрочем, часть пространства занимало что-то вроде заправки, если Мэл правильно истолковала назначение кругляшей из непрозрачного стекла, на которых красовались нарисованные звёзды с надписью GAS. Рекламное освещение, не иначе. А вертикальный ящик с делениями за стеклом – это колонка. Остальные детали распознавались слабо, и Мэл прекратила забивать голову.

Она помнила, как устроилась у подножия обрыва, в очень условной тени от крыши строения без стен. Покосилась на свою охрану – если пираты разошлись по делам, то этот не отставал ни на шаг. Глаз наёмника не было видно за стёклами тёмных очков, а затенённое полями панамы лицо казалось каменным, но пристальное внимание Мэл ловила чуть ли не кожей.