Почему Боуи важен

Песни Боуи, имевшие очевидную политическую окраску, никогда не относились к его главным успехам, что в этом контексте, вероятно, неудивительно. Песня «China Girl», несмотря на заявленное им намерение спародировать расистские воззрения и намеки на колониальную тему («Я дам тебе телевидение <…> я дам тебе мужчину, который хочет править миром»), представляет собой набор «азиатских» стереотипов, лишенный критической оптики. Его попытки исполнения тематических «протестных» песен с группой Tin Machine – «Crack City», «I Can’t Read», «Video Crime» – зачастую были абсолютно банальными. Точный и искусный во множестве аспектов, он был неуклюж в понимании широких проблем культурной власти и тирании или, по крайней мере, в передаче этого понимания посредством музыки. Написанная ближе к концу его карьеры песня «Valentine’s Day» с ее чуткими скрытыми отсылками к теме вооруженного насилия – одно из немногих исключений.

Однако отречение Боуи от бисексуальности в 1983 году стало политически умным ходом. Оно было политическим на хорошо знакомом ему уровне – меняющиеся тренды имели прямое отношение к нему и его карьере. Оно было настолько же уместным, насколько и его признание в бисексуальности одиннадцатью годами ранее. Это была ловкая адаптация его фирменного имиджа к совершенно другому моменту времени. В 1972 году, как мы знаем, термин «гей» имел несколько значений. К середине 1980-х он получил еще одно толкование, как указывает Колин Клюз в книге «Геи в 1980-х годах: от борьбы за свои права до борьбы за свои жизни» («Gay in the 80s: From Fighting for Our Rights to Fighting for Our Lives»). Британские таблоиды изобиловали статьями о «голубой чуме» или, реже, «голубом вирусе». Газета The Sun в феврале 1985 года сообщала: «СПИД – это гнев Господень, говорит викарий», а Daily Mail предупреждала, что «в ближайшие шесть лет СПИДом заболеет миллион человек». The Sun рапортовала о мерах социального контроля и защиты от этой «чумы», предлагая примеры для подражания: «ПОД ЗАПРЕТОМ! Опасаясь СПИДа, клуб выгоняет гей-пару», «Геям запрещают посещать пабы из-за угрозы СПИДа». С точки зрения сохранения карьеры Боуи идеально оценивал общественные настроения, но для его фанатов-геев это был жестокий момент.

Статья Митчелла Плитника «Мы можем стать героями» описывает контекст, в котором Боуи дал свое интервью Rolling Stone в 1983 году.

«Дело было не только в Боуи. В 1983 году СПИД действительно все чаще становился главной темой СМИ, и ненависть к мужчинам-геям росла. Позитивные сдвиги, которых добилось движение за права гомосексуалов в 1960-х годах, были обращены вспять. Гей-культура, ставшая столь открытой в 1970-х, была вновь загнана в подполье на фоне ужасной эпидемии. Что было еще хуже для меня – бисексуальные мужчины считались „каналом передачи“ „голубой болезни“ гетеросексуалам».

По иронии судьбы Боуи – каковы бы ни были его тогдашние намерения – способствовал успеху этой борьбы в 1970-х годах, вдохновляя отдельных людей и бросая вызов традициям и условностям. Дэвид Бакли пишет: «Тем, кто не был уверен в своей сексуальной ориентации или никак не мог решиться на публичное признание, Боуи, по крайней мере, показал, что кто-то (и вдобавок этот кто-то – талантливый и крутой) к ним прислушивается». Митчелл Плитник вновь приводит пример из личного опыта: он знал о своей бисексуальности с раннего возраста и боролся со «стыдом, отрицанием и непреодолимым страхом, что это раскроется. Но Боуи заронил в меня другое чувство – гордости и понимания, что этот потрясающий артист был таким же, как и я, по крайней мере в чем-то».

Как мы уже увидели ранее, такие строки, как «храм в честь мужчины, любовь моя, – это поистине священное место», Плитник считал подтверждением этой позиции Боуи. Но в 1983 году эксплицитные отсылки к гей-культуре и идентичности сменились осторожным кавером песни «Criminal World», записанной группой Metro в 1977 году. Боуи удаляет две строчки, опять же по иронии судьбы, несомненно навеянные такими песнями, как «Queen Bitch», и заменяет их более туманным, безопасным текстом. «Я не королева, поэтому нет нужды кланяться <…> Я возьму твое платье, и мы сможем выйти в люди»[157], – пел Питер Годвин в оригинальной версии 1977 года. Боуи меняет эти строчки на «Мне кажется, я знаю, куда ты собираешься <…> то, чего ты хочешь, это что-то вроде разрыва»[158]. Крис О’Лири называет этот «обеззараженный» кавер «ошибкой, оскорблением, одним из самых неблагородных моментов в его творчестве».