Почему я не христианин (сборник)

Либеральное мировоззрение возникло в Англии и Голландии в конце XVII столетия в качестве реакции на религиозные войны. Эти ожесточенные войны длились на протяжении ста тридцати лет и не принесли победы ни одной из сторон. Каждая испытывала абсолютную уверенность в собственной правоте и полагала, что ее победа исключительно важна для человечества. В конце концов разумные люди устали от этой бессмысленной распри и осознали, что обе стороны ошибаются в своей догматической уверенности. Джон Локк, который внес свежую нотку в философию и в политику, писал в начале новой эры терпимости. Он подчеркивал ошибочность человеческих суждений, его работы ознаменовали начало эры прогресса, которая продлилась до 1914 года. Именно благодаря влиянию Локка и его школы к католикам стали терпимо относиться в протестантских странах, а к протестантам – в католических. В том, что касалось противоречий XVII столетия, люди более или менее усвоили урок и сделались терпимее, но в отношении новых противоречий, возникших в конце Первой мировой войны, мудрые суждения либеральных философов были позабыты. Нас больше не пугают квакеры, которые внушали страх ревностным христианам при дворе Карла Второго[129], зато страшат люди, которые применительно к сегодняшним проблемам придерживаются того же мировоззрения и тех же принципов, каких придерживались квакеры в отношении проблем той поры. Мнения, с которыми мы не согласны, по давности лет приобретают некоторую респектабельность, однако новое мнение, которое мы не разделяем, нас шокирует.

Существуют две точки зрения относительно надлежащего функционирования демократии. Согласно одной из них, мнение большинства должно превалировать абсолютно везде. Согласно другой точке зрения, там, где не требуется общее решение, должны быть представлены различные мнения – в пропорции, как можно точнее соответствующей их численному соотношению. На практике реализация этого принципа приводит к весьма различным результатам. Первая точка зрения подразумевает, что если большинство высказывается в пользу какого-то конкретного выбора, другие мнения высказывать нельзя, а если они все же высказываются, то так, чтобы оставаться малоизвестными и не приобретать влияние. Согласно второй точке зрения, мнение меньшинства заслуживает точно такой же возможности выражения, как и мнение большинства, разве что с оговоркой, что это именно мнение меньшинства.

В особенности это касается преподавания. От того, кто занимает пост преподавателя в государственном образовательном учреждении, нельзя требовать, чтобы он непременно выражал мнение большинства, хотя в массе своей преподаватели, конечно, будут это делать. К единообразию мнений, высказываемых преподавателями, не следует стремиться; более того, этого по возможности следует избегать, поскольку разнообразие мнений среди наставников является чрезвычайно полезным для качественного образования. Нельзя считать образованным того человека, который усвоил всего одну позицию по тем вопросам, относительно которых среди публики имеется разброс мнений. К числу важнейших навыков, которым нужно обучать в образовательных учреждениях при демократии, принадлежит умение непредвзято оценивать доводы разных сторон и принимать аргументы той стороны, которая представит наиболее разумные обоснования. Когда же мнения, которые могут выражать преподаватели, подвергаются цензуре, образование перестает служить этой цели и начинает вместо народа производить толпу фанатиков. После окончания Первой мировой войны фанатизм стал возрождаться и постепенно на огромной территории сделался не менее суровым и ожесточенным, каким он был в эпоху религиозных войн. Все, кто препятствует свободе дискуссий и стремится подвергать цензуре мнения, высказываемые молодежи, причастны к распространению этого фанатизма; они сталкивают мир обратно в пропасть вражды и нетерпимости, из которой когда-то нас извлекли Локк и его продолжатели[130].