Почему я не христианин (сборник)

Есть два вопроса, которые зачастую смешивают, – вопрос о наилучшей форме правления и вопрос о функциях государства. Я нисколько не сомневаюсь, что демократия является наилучшей формой правления, но применительно к функциям государства она столь же часто сбивается с пути истинного, как и любая другая форма правления. Имеется ряд ситуаций, требующих совместных действий, и в этих случаях решения должны приниматься большинством. Но есть и другие ситуации, в которых общие решения не просто не требуются, но являются нежелательными. Сюда, безусловно, относится область личных убеждений. Поскольку для обладающих властью вполне естественна тенденция максимально использовать эту область, для защиты от тирании необходимо располагать институтами и организациями, которые в теории и на практике будут располагать определенной независимостью от государства. Подобная свобода, существующая в странах, что формировались под влиянием европейской цивилизации, исторически берет свое начало от конфликта между государством и церковью в Средние века. В Византийской империи церковь подчинялась государству, и этому факту мы обязаны полным отсутствием каких-либо традиций свободы в России, чья цивилизация восходит к наследию Константинополя. На Западе же католическая церковь и впоследствии различные протестантские секты постепенно добивались ряда свобод от государства.

В частности, академическая свобода первоначально являлась частью церковных свобод, а потому пострадала в Англии во времена Генриха Восьмого[131]. Повторюсь, в каждом государстве, независимо от формы правления, сохранение свободы требует существования организаций, обладающих определенной независимостью, причем очень важно, чтобы в число этих организаций входили университеты. Сегодня в Америке академической свободы в частных университетах больше, чем в тех, которые номинально находятся в ведении демократической власти, и это связано как с широко распространенными ошибочными представлениями, так и с функциями самого государства.

III

Налогоплательщики думают, что раз они оплачивают жалованье университетских преподавателей, то имеют право решать, чему те должны учить. Если довести этот принцип до логического завершения, получится, что все преимущества высшего образования, которыми пользуются университетские профессора, подлежат ликвидации, а само преподавание станет таким же, как если бы профессура не обладала своей специфической квалификацией. «Ученость пред судом надменного осла»[132] – одна из причин, побуждавших Шекспира мечтать о скорой кончине. Тем не менее, демократия, как ее понимают многие американцы, требует, чтобы подобный контроль существовал во всех государственных университетах. Использовать свою власть очень приятно, особенно когда малоизвестная личность пользуется властью над личностью выдающейся. Если римского солдата, который убил Архимеда, в юности заставляли изучать геометрию, то он, должно быть, испытывал особое удовольствие от возможности расправиться со столь выдающимся злодеем. Невежественный американский фанатик, возможно, испытывает точно такое же удовольствие, применяя свои демократические полномочия против тех, чье мнение неприятно для людей необразованных.