Почему в России не ценят человеческую жизнь. О Боге, человеке и кошках

Таковы последние слова патриота Василий Розанова о любимой им России. И тут уже сегодня надо видеть, что в этом отчаянии души много идет от страшных 1917 – 1918-х годов, идет от правды о России, которая открылась всем тем, кто ее любил и связывал свои надежды на будущее. И прежде всего надо считаться с особенностью мировоззрения Василия Розанова. Для него все же правда жизни в «феномене», в том, что есть действительно, что у него перед глазами, а не в том, как у Николая Бердяева, что последний придумывал, приписывал России. Для Василия Розанова катастрофа старой России налицо. Для него очевидно, что русский народ, пошедший за большевиками, сам, своими руками убил старую Россию, Россию, которая была и, на мой взгляд, которой никогда не будет. А Николай Бердяев, в отличие от Василия Розанова, ищет какой-то провиденциальный, сверхчеловеческий смысл в русской катастрофе. Василий Розанов видит то, что видит, он оценивает мир, жизнь, государство по тому, что оно реально дает человеку, который есть. Для него, как мы видим, не имеет ценности «государственное бытие», которое надстраивается над «мерзлым погребом самой жизни». Правда состоит в том, что русский народ, и прежде всего крестьяне, рабочие, пошли за большевиками, за откровенными предателями, за теми, кто не скрывал того, что жаждет поражения своего национального правительства в «империалистической войне», кто после февральской революции 1917 года делал на фронте все возможное и невозможное для поражения России в войне с Германией. Наши нынешние коммунисты, якобы патриоты, забыли, что в основе большевизма лежало предательство по отношению к России и к русскому государству. И сама эта история, сам факт, что крестьяне и рабочие пошли за партией предателей, говорит о том, о чем писал Василий Розанов, что на самом деле русской нации с русским национальным чувством не было, что на самом деле нет «у русских патриотизма», что на самом деле русскому человеку Россия «не была дорога и мила». Отсюда и бесспорное, что актуально по сей день и что не принимают во внимание, не хотят знать нынешние патриоты, мечтающие о пространственном возрождении России в границах Российской империи: Россия не была мила не только для самих русских, но и для тех народов, которые были присоединены к Российской империи. Отсюда и то счастье, которое описывает Василий Розанов, счастье хохлов, поляков, финнов, уходящих тогда, в 1917 году, на свободу от «российской государственности». И, что не менее важно, что надо учитывать сегодня и о чем вслух говорил Василий Розанов: Россия была для этих народов «мерзлым погребом», ибо сами русские в своей жизни ничего «светлого» в этом «мерзлом погребе» не имели.

Спор Василия Розанова с Николаем Бердяевым о правде жизни и человеческого бытия

И здесь обнаруживается, что Василий Розанов, раб того, что он называет «феноменом», раб той жизни, которая есть, которая у него перед глазами, дает намного больше для понимания судеб России, чем Николай Бердяев, который даже в смерти старой России, в смерти своей собственной страны пытается найти какую-то «провиденциальную справедливость», какой-то мистический, надчеловеческий смысл. Для Василия Розанова была ценна даже «последняя пылинка жизни, которая никогда не умрет». Для него правда жизни сокрыта в том, что есть, в самом бытие, которое у нас перед глазами и которое все время напоминает о себе. А Николай Бердяев на самом деле в своем отношении к миру повторял апостола Павла, который искал того, «кто избавит меня от сего тела грешного». Для Николая Бердяева нет суда, осуждения того, что повергло в уныние Василия Розанова, ибо, с его точки зрения, на всю эту кровь, на все эти ужасы расправы были причины, ибо, с его точки зрения, «старый режим был обречен». «Да, – говорит Николай Бердяев, – революция отравила Россию злобой и напоила кровью». Но, считает он, эта революция несет в своих недрах, злобе и крови «силы, которые принесут избавление от ее демонов»[141]. И получается, что, по Бердяеву, нет оснований для осуждения злобы и крови революции, для осуждения преступления большевиков, ибо «революция есть рок народов и великое несчастье. И несчастье это нужно пережить с достоинством, как с достоинством нужно пережить тяжелое заболевание или смерть близкого существа». И поэтому уже до конца жизни Николай Бердяев будет говорить о том, что не надо было с оружием в руках противостоять большевикам, а надо было понять, что «природа революции такова, что она должна дойти до конца, должна изжить свою яростную стихию, чтобы в конце концов претерпеть неудачу и перейти в свою противоположность, чтобы из собственных недр породить противоядие»[142].