Почти как люди

Но я, тем не менее, есть. Еду, смотрю в окно, криво ухмыляюсь. На коленях у меня мусорный пакет, до отказа набитый разнообразной едой – об этом я позаботился ещё в больнице, когда меня привели в светлую, вкусно пахнущую столовую. Колбасы, сыры, ломти свежего хлеба, и прочие разносолы, словно из рога изобилия. Взяв всего по чуть-чуть, я доверху заполнил пакет, специально для этих целей прихваченный в кабинете с компьютером. Ещё проще оказалось с деньгами – вернувшись в палату, я на скверном английском обратился к пребывающей на прежнем месте ангелоподобной старушке, передавая смысл проговариваемого больше жалобными ужимками лица, чем словами. Она, как ни странно, меня поняла – открыла свою сумочку, вынула кошелек, продемонстрировала мне пачку купюр, мол, выбирай, какая из этих бумажек тебе желаннее. И все это с таким видом, будто я попросил одолжить мне какую-нибудь бесполезную, совершенно ничего не значащую вещь. Я выбрал бумажку с цифрой десять. И уже потом, стоя на автовокзале того ничем не примечательного города, в котором располагался госпиталь, и высматривая микроавтобус до Дрездена, я все думал о том, как легко она предложила мне свои деньги. Ведь можно было взять и больше, в этом не было сомнения. А дальше, поздоровавшись с шофером и вручив ему плату за проезд, я уже забыл об этом – просто сел, расслабился, и уставился в окно. Девушка же села позже.

И вот мы едем.

По прошествии трех-четырех часов дороги, я задремал, а проснулся от гневных, взволнованно растерянных криков. Оказывается, пока я спал, водитель попробовал-таки положить одну свою руку на коленку барышне, и может быть даже успел сотворить что-то ещё, но девице это явно не понравилось. Тогда водитель (не забывая, при этом, править автомобилем) предпринял ещё одну попытку – не переставая говорить что-то, как, наверное, ему казалось, нежное, он попробовал дотянуться до женской груди, однако и это у него не вышло. Девушка отшучивалась на не знакомом мне языке, но явно нервничала все больше.

Я задумался. Стоит ли вмешаться? Откровенно говоря, стоило бы, если бы дело происходило на родине. А здесь… Может, у них так принято? Да и если даже не принято, что я могу сделать? Человек без денег и документов, не владеющий языком… Этот шофер может спокойно рассмеяться мне в лицо, и высадить где-нибудь на трассе. А ещё может вызвать полицию, и тогда меня арестуют. Я не знаю ни законов, ни примерных норм поведения этого мира, я одиночка, и отвечать мне следует только за самого себя. Я не на своей территории, а значит должен, по большей части, не высовываться, притворяясь, будто меня вообще нет. Но, с другой стороны, я ведь есть…

Ситуация разрешилась сама собой – микроавтобус остановился на придорожной заправке. Первой из него выпрыгнула девушка, и почти бегом помчалась к расположенному неподалеку магазинчику. Затем вылез водитель, проследил за стремительным перемещением барышни хищным взглядом, а уже за ним выбрался и я. Впрочем, на меня шофер даже не посмотрел. Я же двинулся вслед за девушкой.

В магазинчике я обнаружил ее у стенда с чипсами и орешками.

– Хелоу,– говорю,– донт паник. Ай хелп ю. Зис драйва из бэдмэн. Ай эм протект ю. Андэстэнд?

Вроде бы она поняла – несколько раз кивнула. Правда, не знаю, кого она в тот момент боялась больше – похотливого водителя, или меня. Вместе мы вышли из магазинчика, подошли к нашему микроавтобусу. Шофер, уже успевший заправиться, окинул нас быстрым, подозрительным взглядом, но ничего не сказал.

– Сорри,– довольно громко, чтобы он услышал, произнес я,– Зисгерл виз ми. Ви тревелинтугеза. Мэйби ю хэвэникуэсченс?

Нет, вопросов водитель не имел. И хорошо, наверное, что не имел. Он красноречиво сплюнул себе под ноги, сел в микроавтобус, и уехал. Девушка что-то кричала ему вслед – по-моему, в микроавтобусе остались какие-то ее вещи. Впрочем, может она просто злорадствовала над капитуляцией незадачливого любовника. Машина уже скрылась из виду, а она все кричала. Потом заплакала.

А я отошёл от бензоколонки шагов на тридцать, сел на бордюр, вытряхнул из пачки мятую сигаретину, закурил. Сигарет оставалось ещё две – значит, нужно экономить.

Когда, накричавшись и наплакавшись, девушка подошла ко мне, я сказал:

– Донт паник, ай эм нот бэдмэн.

Потом подумал, и добавил:

– Ай эм нот гуд мэн.

И, ещё подумав, закончил, обращаясь то ли к ней, то ли к самому себе:

– Ай эм ординаримэн. Он зероуд. Эгеин.

Глава 5 Аттракцион

Первым, что я увидел, когда проснулся, была облупленная, ржавая по краям внутренняя сторона козырька, нависающего над автобусной остановкой. Увидел я ее, и сразу же вспомнил, хотя во сне начисто забыл обо всем, произошедшем прежде.

Вчера, после того, как чрезмерно любвеобильный водитель микроавтобуса укатил прочь, я и моя новая спутница какое-то время пытались установить некое подобие контакта. Каждый из нас по очереди начинал сбивчиво объяснять другому что-то о себе на диком английском, неумело стараясь впихнуть в свой скромный словарный запас как можно больше смысла. Я, например, говорил: