Почти как люди

Я пожимаю плечами.

Дверь открывается, меня зовут в кабинет.

Вхожу.

Внутри четыре стола, за тремя сидят мужчины в белых халатах врачей, за четвертым – пожилая, равнодушная ко всему женщина.

– Личное дело на стол!– приказывает женщина.

Я молча исполняю приказ.

– Сюда,– приказывает мужчина за первым столом.

Я подхожу.

– Сцышься?– спрашивает он.

Я молча смотрю на него, пытаясь прикинуть, что он имеет ввиду.

– Я спрашиваю, сцышься?!– повысив голос и добавив в него агрессии, повторяет свой вопрос он.

– Нет,– говорю.

– А по ночам?

И мужчины начинают смеяться, как смеются обычно услышанной в тысячный раз, уже давно заученной наизусть шутке.

– И по ночам нет,– отвечаю.

Меня подзывают ко второму столу.

– Два шага назад!– командуют мне.

Отступаю на два шага.

– Приспусти трусы!

Это что за слово такое – "приспусти"? Разве оно вообще существует? Ну да, наверное существует. Но почему не опусти? Или, к примеру, не оттяни? Нет, именно приспусти…

Приспустил.

– Надевай назад!

Надел.

Подозвали к третьему столу.

– Нагнись.

Я нагнулся.

– Ниже!

Нагнулся ниже.

Наконец, меня подозвала к себе женщина – она уже основательно проштамповала несколько страниц моего личного дела, и теперь заполняла какой-то бланк, оставляя в нужных местах свой автограф.

– Иди в соседний кабинет,– сказала она,– твое дело у меня останется пока.

В соседнем кабинете уже другая женщина протянула мне стопку листов, и сообщила:

– Это тест. Заполняй его внимательно. От результатов будет зависеть, в какие войска ты попадешь. Итог выносит компьютер, так что заполняй с умом, а то компьютер потом выдаст результат, что ты банан, и пойдешь тогда в стройбат. Понял?

Я кивнул, вышел назад, в коридор, занял свое прежнее место.

Тест содержал в себе элементарные задачки на логику, перемежающиеся с математическими, и если с первыми я расправлялся довольно быстро, уверенно ставя плюсы или минусы в пронумерованные графы, то со вторыми дела обстояли скверно.

«Токарь и его ученик вместе за смену выточили 130 деталей. Сколько деталей выточил каждый из них, если часть деталей, которую выточил токарь, уменьшенная в 3 раза, была равна деталям, которые выточил ученик, увеличенным в 4 раза?»

От физика-ядерщика, которого внезапно усадили за рояль, и приказали сыграть балладу Шопена, было бы больше толку, чем от моих попыток хотя бы на миллиметр приблизиться к решению этой задачи – в итоге, не мудрствуя лукаво, я вписал в графу первое пришедшее на ум число, и дальше поступал так со всеми математическими вопросами, размышляя, при этом, лишь над тем, почему род войск выбирает компьютер, и почему бананы идут в стройбат. А ещё это ведь должно быть крайне неприятно – просыпаться каждое утро от дикого, полубезумного вопля "Рота подъем!!!"… И потом толкаться у умывальников с зубной щеткой в руках с такими же заспанными, стриженными под ноль тоскливыми неудачниками, а дальше маршировать на плацу, или куда-то бежать, или, к примеру, лезть в какой-нибудь танк… Хотя вряд ли – сначала заставят этот танк вымыть, а потом может быть выкрасить, или ещё чего… Кругом будет только тупость, жестокость, хамство, и прочие обязательные атрибуты вседозволенности одних и беспомощного, обреченного подчинения других. Иными словами, будет все, как в школе, хотя в школе, как мне кажется, все равно хуже.

В общем, очень не приятный сон, что уж говорить. И станет он, вероятно, ещё неприятнее.