Почти счастливые женщины

Аля напряглась – сказать или нет? Наверняка все уже знает – иначе с чего бы звонить? Просто так, без причины, они не созванивались. Да, точно знает – сынок сообщил.

О господи, сейчас начнутся разговоры и уговоры, объяснения про ошибки, про сложную жизнь и все остальное.

Просьбы простить бедного мальчика, все в жизни бывает, «Аля! у вас была такая семья!». Все это мгновенно прокрутилось в Алиной голове. Нет, Алла ни в чем не виновата, и ее даже жаль.

И да, Аля скучала по Максиму, но не могла представить его здесь, рядом, за обеденным столом или в постели. И очень, очень была благодарна ему за то, что он не появляется и не просит пойти на разговор.

– Алечка! – Алла всхлипнула.

Что у нее с голосом? Простыла, больна? Или чем-то расстроена? Проблем там хватает, бедная Алла.

– Алечка, – повторила она и заплакала. – Горе у нас. Такое горе, Алечка!

– Что случилось, Алла Аркадьевна, что?

Никакого дурного предчувствия. Никакого. Наверное, муж окончательно ушел, и Алла осталась одна.

– Алечка, – повторяла свекровь, – какое горе, девочка!

Аля начала раздражаться. Хотелось крикнуть: «У меня тоже большая беда! А я, между прочим, держусь!»

– Максим, – вдруг услышала Аля. – Максима больше нет. Умер мой сын! Аля, Аля? Что ты молчишь? Ты меня слышишь? Он умер!

Аля молчала.

– Аля! – кричала во весь голос свекровь. – Аля, ответь! Ты меня слышишь?

– Слышу, – одними губами ответила Аля. – Я вас слышу, Алла Аркадьевна. – И, не выпуская трубку из рук, сползла по стене.

Аля слегла. Крутилась возле нее Майка. Днем вызывали врача, по ночам неотложку. Алла звонила и рыдала. Майка не звала Алю к телефону, однако все выяснила. Накануне к Максиму зашел сосед за топором – свой потерял. Максим был нетрезвым, выпили еще, по словам соседа. На старые дрожжи тот совсем раскис. Ничем не делился, просто сказал, что жизнь кончилась и в этом он сам виноват. Мужик посочувствовал и пошел по своим делам. На следующий день зашел, чтобы отдать топор. Толкнул дверь – она была не заперта. В доме было душно и пахло гарью. На диване лежал Максим. Казалось, что он спит. Сосед потряс его за плечо – ничего. Сообразил пощупать пульс – и все понял.

Окна были закрыты, заслонка на дымоходе в голландке тоже.

– Угорел, бедный, – объяснил сосед. – И зачем топил – тепло ведь! А вьюшки забыл? Пьяный был и просто забыл? Правды теперь никто не узнает. Вызвал милицию, те все осмотрели, составил протокол, приехала труповозка, и труп увезли. Майка пересказывала теми же словами, что говорил простоватый сосед. Не удосужилась как-то помягче.

И ума не хватило, и зла на него была сильно – понимала, что покойный муж чем-то обидел ее бесценную Алевтинсанну.

Аля слушала, отвернувшись к стене.

Выдавила из себя:

– Узнай, когда похороны.

– А я все записала, – сообщила Майка и вытащила бумажку.

Похороны назначены на послезавтра, местный морг, в одиннадцать утра, надо привезти что-то из одежды и оплатить ритуальные услуги. Ну и кладбище – документы, договор с могильщиками и все остальное.

– Майка, – сухими губами спросила Аля, – кто будет этим всем заниматься? Алла Аркадьевна?

– Нет, не она. Она вообще валяется, с сердцем плохо. Муж ее, козел, сказал, что у покойника есть законная жена, пусть она все и делает. Сволочь, да? Ну вы и раньше рассказывали. А свекор ваш в отпуске. Время-то отпускное, все по курортам. И никто не знает, как его найти. Что будем делать, Алевтинсанна? Выходит, мы сами?

– Сами, Майка. Сами. Больше некому. Только вот Анька… Куда ее, а?

– С собой, Алевтинсанна! Больше у нас никого!

Оставить с Тусей? Та до дрожи боится детей. Лиза совсем старенькая. Кто-то из коллег? Инна Львовна? Она славная тетка и не откажет.

«Без Майки я пропаду, не справлюсь, – лихорадочно думала Аля. – Господи, за что? Я виновата, и только я. Мне надо было туда поехать, забрать его, привезти домой. Это я отправила его на тот свет. Из-за меня умерла бабушка. Из-за меня умер мой муж. И как мне жить после этого? Как?»

Похороны Аля почти не запомнила. Участковый врач шепнул Майке, чтобы она держала Алю на успокоительных. Этим спаслась – от лекарств сознание было затуманенное, голова чугунная, речь несвязная, и все время хотелось спать.

В подмосковный морг поехала Майка – с одеждой и деньгами на все про все.

Рано утром за ними заехала Алла с мужем и старшими детьми. Молча кивнули друг другу и сели в машину. Всю дорогу молчали. Иногда молчание прерывалось Аллиными рыданиями.

У гроба, куда подвела ее верная Майка, наконец посмотрела на мужа. «Какой он красивый, – мелькнуло в голове. – И какой молодой! Только бледный, очень бледный, совсем белого цвета. И седина? Откуда у него седина? Ее раньше не было». Испуганно оглянувшись на прощающихся, осторожно дотронулась до его головы. Провела пальцами по волосам, по носу, бровям, скулам и подбородку. Потом провела пальцем по холодным, плотно сжатым и белым губам.

Все было чужим. Не его. Это был не Максим, не ее любимый. Это был другой человек, незнакомый.

Аля отошла на шаг от гроба.

По залу прошелестел шепот:

– Не попрощалась, не поцеловала.