Почтовые открытки

Огурец закулдыкал со своим комковатым акцентом:

– Я слыхал от него две версии. Что ему не понравилась местность: Нью-Мексико, Колорадо, Долина монументов[34], Аризона, Юта – сплошной песчаник.

– Карнотит[35], – подхватил Берг. – Господи, парни там миллионы сколачивают. – Лоялу нравилось думать об этом: поиск, неожиданная удача – и до конца жизни делай что хочешь. – Помнишь Вернона Пика года два назад? Девять миллионов!

Берг много чего знал.

– А Дево нашел окаменелое бревно – почти чистый карнотит. На нем одном он поимел тринадцать тысяч. Да даже если тебе и не повезет найти что-то крупное, правительство гарантирует твердую цену до тысяча девятьсот шестьдесят второго года. В тех местах повсюду существуют пункты закупки руды. Господи, там столько преимуществ, тебя практически финансируют, обеспечивают любую помощь, какая только потребуется. Если бы на меня свалились такие деньги, я бы уехал на северо-запад, купил бы себе катер и ловил бы рыбу. Большого морского лосося. – В глазах – мерцание тоски, голос – словно трижды перекрученная узловатая проволока.

Огурец издал свой пульсирующий, как насос, смех.

– Ты – в лодке? Берг, тебе бы подошел только один вид судна: гребная шлюпка на приколе в гавани.

– Да что ты, черт возьми, в этом понимаешь?

– В судах-то я как раз хорошо разбираюсь. Я родился на море. На Шкипероге[36]. Ты даже не знаешь, где это. Рыбацкие лодки! Я работал на пассажирских лайнерах. До войны.

– Бьюсь об заклад, ты работал на «Титанике», разве нет? Господи, я бы скорее провез чемодан с динамитом через Йеллоустоун, чем сел бы в лодку, которой правил бы ты, Огурец.

– А что Дево сделал с деньгами? Этот сукин сын ведь стал богат, – сказал Лоял. Гневно.

Бур вонзился в камень и стал грызть его, выплевывая пыль.

– Про это разное говорят. Например, слыхал я, что он отдал их миссис Доулвуди, вложился в Мэри-Магг. А еще я слышал, будто он в одночасье все проиграл в блек-джек в Лас-Вегасе. Огурец, ты когда-нибудь бывал в казино?

– На кой мне это черт? С меня хватило неприятностей, чтобы заработать деньги, стану я искать способ выбросить их на ветер. – Он надолго закашлялся. Где-то позади него послышалась легкая дробь мелких каменных осколков.

– Плохо, – сказал Огурец. – Не огородили как следует. Если как следует огородить, осколки не сыплются. – Он очень осторожно постучал рейкой в потолок.

– Все огорожено, – возразил Берг. – Эй, какого черта ты вообще уехал со своего Сквипе-Рога или как там его?

– Шкиперог. Остров. Это остров в Северном море. Я там работал на судах, ясно? Много лет. Был счастлив. Но один раз в Осло я проходил мимо гадалки, там их называют «дукер». Она говорит: «Ты умрешь из-за воды». А она свое дело знает. Поэтому я уехал в Америку и нанялся работать на шахту.

– И ты веришь в это дерьмо?

– Да, Берг, верю. Эта гадалка сказала одному матросу: «Берегись вина». Он рассмеялся, потому что не пил ничего, кроме воды, чая и кофе. А в Палермо они стояли под погрузкой, и на него упал ящик. А в ящике были бутылки с вином. Вот и не верь после этого. – Более глубоких соображений он приводить не стал.

– Свисток на обед, – сказал Берг, имитируя режущий звук фабричного гудка. Они уселись втроем под Берговой стенкой. Когда была охота, он умел подражать звукам, издаваемым мулами, лошадьми и всеми автомобилями всех марок на любой скорости.

– Эй, а сколько вообще правительство платит за уран?

– Я слыхал, что гарантированный максимум семь долларов двадцать пять центов за фунт. А сколько фунтов приходится на тонну, зависит от месторождения. В среднем получается четыре фунта на тонну. Но в Канаде есть богатое месторождение, где выколачивают по восемьдесят фунтов из тонны. У меня есть журнал со статьей про это, «Аргоси» называется, тебе будет интересно взглянуть.

Лоял посветил фонарем на ряд шурфов, просверленных на двенадцать футов внутрь скалы.

– Не сла́бо. Думаю, Бергу хватило бы на лодку, – сказал он.

– Ага. А тебе – на ферму. Если ты до сих пор маешься дурью купить ее.

– Я просто хочу иметь небольшое местечко, где смогу работать на себя.

– Таких не бывает, – ответил Берг, открывая свой ланч-бокс и доставая термос. Едва он успел открутить крышку, как они почувствовали, что земля под ними вспучилась и послышался рев обваливающегося туннеля. Пол взбрыкнул. Поднялась удушающая пыль. Крышка от термоса Берга звякнула, ударившись о камень.

Налобный фонарь Огурца шмякнулся о стену и потух. Лоял лежал на спине, и на него в облаке пыли сыпались мелкие камни. Берг ругался, луч его фонаря метался из стороны в сторону – видимо, он старался оглядеться. Лоял почувствовал ледяной холод и подумал: может, у меня сломан позвоночник? Он слышал, что, когда ломается спина, человек не испытывает особой боли, но чувствует онемение и холод, не может двигаться. Он не хотел пробовать. Берг продолжал суетиться, ругаясь и освещая фонарем обломки. Послышался страшный стон. Лоял подумал было, что это Огурец, но потом понял, что звук доносится из-под вентилятора, глухой, будто на его источник навалились тысячи тонн камней.

– Огурец? Ты жив? У тебя кровь?