Почтовые открытки

– Я уронил свою свиную отбивную, – ответил Огурец. – В воду уронил.

Тут Лоял понял, что холод – это ледяная вода, которая на дюйм затопила туннель и в которой он лежит.

– Черт побери, откуда эта проклятая вода? – В его голосе слышалась паника. Он встал, дрожа всем телом. Вроде ничего у него сломано не было. Вода доходила ему до щиколоток, одежда на спине насквозь промокла. Саднило колени. Вода прибывала отовсюду: проступала на потолке и стенах тысячами крохотных капель словно пот собиралась в струйки, стекала на пол и скапливалась под ногами.

– Господи, господи, господи, – стонал Огурец. – О Господи Иисусе, вода! Утонуть, да еще в темноте!

– Мы не знаем пока, насколько все серьезно. Возможно, там, наверху, все в порядке и нас уже стараются достать отсюда. – Голос Берга звучал напряженно, но без паники. Они на несколько секунд задержали свое прерывистое дыхание и прислушались, не доносится ли сверху ухающий звук молотков. Скала заскрипела. Тяжелые капли все падали и падали, эхом отдаваясь по всему продолжавшему затопляться забою. Лоял вдруг почувствовал неестественное спокойствие. Интересно, они утонут или их раздавит камнями? В любом случае они умрут под землей.

Бергу уже доводилось попадать под завалы. Он знал правила.

– Надо беречь батареи. Не включайте фонари, их нам должно хватить на несколько дней.

– Дней?! – ахнул Огурец.

– Да, старый ты сукин сын. Под завалом можно продержаться и несколько недель, если у тебя есть вода. А она у нас есть. Давайте пробираться к верхнему концу забоя, как можно выше над водой.

В темноте они шли вброд по затопленному дну штрека, пока не достигли сухой полоски скалы в том его конце, где работали утром. На ощупь они определили, что ширина сухой части пола – около трех футов, едва хватит, чтобы присесть. Лоял выудил из кармана шнурок, измерил им ширину суши и сделал узелок. Берг шарил руками в поисках инструментов. Вода неумолимо прибывала. Капли барабанили вокруг и сливались, грозя смертельной опасностью. Вода наступала на полоску суши.

– Глубина этого забоя тридцать футов. Чтобы его полностью затопить, требуется чертовски много воды, – сказал Берг.

– Ага, и что надо делать? Проползти вверх по стене, как муха, и засесть там, наверху? Или плавать по кругу? Можно устроить соревнования по плаванию. Я тебе скажу, что мы будем делать – изображать «поплавок мертвеца»[37]. Никто никогда нас не откопает. Мы – в могиле, Берг. Говорил я тебе: брать третьего человека – плохая примета. Теперь сам видишь! – Огурец говорил раздраженно, потом смачно сплюнул в темноте, словно Берг обманом заманил его в эту смертельную дыру.

Они стояли лицом к воде, спиной к стене. Лоял старался не прислоняться. Камень высасывал тепло из тела. Когда ноги у него начали подгибаться, он сел на корточки. Вытянув руку, можно было коснуться воды. Час проходил за часом. Огурец что-то жевал и причмокивал. Должно быть, нашел свою отбивную.

– Ты бы приберег еду. Неизвестно, сколько нам здесь торчать, – сказал Берг. Огурец ответил зловещим молчанием.

Лоял очнулся в обморочном страхе. В онемевших ногах начинало покалывать, колени были словно чурбаки с загнанными в них клиньями. Огурец мычал какую-то песню на незнакомом языке. Чтобы сохранить равновесие, Лоял вытянул руку, до воды оставалось не больше дюйма. Она уже подступала к стене.

– Берг, я собираюсь включить фонарь – посмотреть, есть ли еще сухое место. – Он знал, что другого сухого места нет. Колеблющийся свет налобного фонаря отражался в море, раскинувшемся до са́мого тупика, где камни завалили проход. Прежде чем снова выключить свет, он навел его на Огурца, тот стоял, опершись предплечьями о стену и прижав лоб к мокрым ладоням. Вода заливалась ему в ботинки, кожа на них почернела от влаги и блестела, как лак.

– Экономь свет, черт тебя подери, – рявкнул Берг. – Дня через два ты готов будешь убить за свет. Не понимаешь, что сейчас ты расходуешь его зря?

Невозможно было понять, сколько времени прошло с тех пор, как они очутились в завале и выключили свет. Часы были только у Берга. Вода уже залила их обувь. Лоял чувствовал, как разбухли его ступни в осклизлых ботинках, плотно забив их вонючей плотью. Суставы стали узловатыми, мышцы от холода сводило судорогой. Послышался какой-то нарастающий звук. Сначала Лоял подумал, что сыплется каменный щебень, но потом сообразил, что камешки входили бы в воду беззвучно, как ножи. Чуть позже он догадался, что́ это была за «трещотка»: Берг и Огурец мелко клацали зубами, его и самого холод пробирал насквозь, пока тело не начало дрожать.

– Вода такая ледяная, что вытягивает из нас все тепло. Холод убьет нас прежде, чем мы утонем, – сказал Берг. – Если бы удалось найти какие-нибудь инструменты, молоток и зубило, например, у нас был бы шанс выдолбить площадку, на которой можно было бы стоять, а потом высекать ступеньки, чтобы выбираться из воды.