Под грозой и солнцем

— Мне кажется, с Лариненом поступили несправедливо, если мои выводы были обращены против него, — настойчиво проговорила она.

— Очень жаль, — сухо оборвал ее Лесоев, — но я не могу ничего добавить к сказанному. Прошу извинить, у меня срочная работа…

Она вышла не попрощавшись.

С Кемовым Надя не была знакома, и ей пришлось представиться.

— Слышал, слышал о вас, — приветливо улыбнулся он. — Садитесь, пожалуйста. Как вам нравится наш город? Привыкаете понемногу?

— У меня к вам серьезное дело, — ответила Надя.

— Так, — сказал Кемов, пряча улыбку. — А скажите, вы уже приняли дела?

— Какие?

— Вас же назначили старшим прорабом стройуправления.

— Товарищ Кемов, а кто это решил? Неужели это так просто: одного сняли, другого поставили, и все в порядке? Вы извините, что я с вами так резко говорю.

— Гром и молния — и никаких гвоздей! — засмеялся Кемов. — Это хорошо, что резко, это я люблю…

— Нет, я серьезно. — Надя закусила губу, потом продолжала деловито: — От должности старшего прораба я отказываюсь.

— Почему?

— Во-первых, не справлюсь; во-вторых, я не пойду на место Ларинена.

— Вы, значит, сочетаете скромность с непонятной для меня принципиальностью, да?

— К чему эти насмешки, товарищ Кемов?

— Ну нет, это не насмешки. Давайте разберемся. Первое — кто же тогда справится, если не вы? У вас специальная подготовка…

— Но нет опыта и достаточного знания людей.

— Это дело наживное. А как вы объясните ваш второй довод?

— Пожалуйста. Но не мне об этом говорить, спросите лучше у рабочих, у Ниеминена, например. Я никогда не пойду на это место.

— А что говорят рабочие?

— У них и спросите. Мне хотелось поговорить с вами не столько о Ларинене, сколько вообще о делах на строительстве.

— Я прочитал вашу докладную и с удовольствием выслушаю вас.

— Кстати, мою докладную неправильно поняли: я не то хотела сказать.

Надя стала подробно рассказывать о перерасходовании средств, о простоях, о плохом использовании механизмов, о повторных работах — обо всем том, что было написано в ее докладной записке, но что теперь предстало перед ней самой в новом свете.

Кемов слушал, нахмурив брови и плотно сжав губы. Вдруг он спросил:

— Должен ли старший прораб проверять количество стройматериалов, поступающих ему через склад?

— В принципе — да. Но в наших условиях это не соблюдается. Рабочие получают и расходуют стройматериалы, а старший прораб расписывается в получении.

Кемов встал, прошелся по комнате, потом задумчиво проговорил, как будто для самого себя:

— А кладовщика-то вашего я знаю. — Потом он предложил: — Не пойти ли нам сейчас на строительство? Я настолько плохо разбираюсь в вашем деле, что легче пойму вас, когда увижу все на месте своими глазами.

— А разве вы ни разу не бывали у нас на строительстве? — удивилась она.

— Бывал как-то с Няттиненом, но уже давно.

После всего случившегося появление секретаря райкома с новым прорабом на стройке вызвало у рабочих большой интерес. Наяву подтверждался слух о повышении Надежды Павловны в должности. Ондрей Лампиев уже успел разнести эту новость по всем бригадам. Всех удивляло лишь то, что на этот раз первого секретаря райкома не сопровождал начальник конторы Няттинен.

Кемов и Надя долго ходили по стройке, с этажа на этаж, из комнаты в комнату. Надя подробно, пожалуй даже слишком подробно, рассказывала о работе и наглядно показывала вынужденные переделки.

Когда Кемов ходил здесь с Няттиненом, он тоже видел, как рабочие прорубали отверстия в готовых потолках. Тогда он не придал этому особого значения. Видел только, что рабочие заняты делом, и не стал им мешать расспросами. А теперь он видел ту же самую картину другими глазами. Действительно, какая нелепость ставить потолки, а потом прорубать в них отверстия; возводить стены, а потом дырявить их; поднимать наверх вручную тяжелые цементные плиты, когда рядом стоит подъемный башенный кран!

На этот раз Кемов подолгу останавливался около строителей, расспрашивая их о работе.

Потом пошли в бригаду Ниеминена. Их появление там вызвало особенно большой интерес. Люди перестали работать. Ниеминен вопросительно посмотрел на Надю, а она без тени обиды заговорщически подмигнула старику. Он сразу повеселел. На вопросы Кемова бригадир стал пространно излагать свои соображения.

— Что вы думаете, товарищ Кемов, когда видите перед собой хорошую, добротную дверь, а на ней большую вывеску: «Вход воспрещен»? Мне в таком случае всегда хочется спросить — на кой черт сделали дверь, если в нее нельзя входить?..

Володя заметил перемену в отношении Ниеминена к Наде. Ему стало стыдно за свое недоверие. Он встал рядом с ней и тихонько, чтобы не мешать, стал переводить Наде происходивший на финском языке разговор. В благодарность она дружески пожала его руку. Ниеминен продолжал:

— А у нас так бывает: поставят одни стены и скажут: «Входи, если сумеешь». А как же без дверей войдешь? Тогда и спохватятся, что двери нужно сделать. Тут уж не мешкай, руби. А после кому-нибудь взбредет в голову, что надо изменить план нижнего этажа. И оказывается, что дверь-то эта вроде бы и ни к чему.