Под грозой и солнцем

Действительно, под Масельгской когда-то зимой была палатка медсанбата и в палатке лежал доставленный нашими разведчиками финский солдат.

— Теуво Алава? — теперь я вспомнил его фамилию.

— Тот самый.

Мы крепко пожали друг другу руки, как старые знакомые.

Во время беседы со мной в медсанбате он все расспрашивал, когда его расстреляют.

— Зачем расстреливать? У нас пленных не расстреливают, — говорил я ему тогда. — Это пропаганда финской военщины уверяла, что политруки Красной Армии расстреливают военнопленных.

Я говорил, что для него война кончилась, его вылечат и после нашей победы он вернется домой к своим родным.

— Ну как, правильно я говорил тогда вам?

— Да, да, все так, — кивая головой, отвечал он.

Теперь, 15 лет спустя, мы беседовали долго. Все, что я предсказал ему, сбылось: в лагере военнопленных его вылечили. Он вернулся домой, но уже другим человеком. Теперь-то он знал цену всей пропаганды финской военщины, понял, кто и за что воюет. И он стал активным сторонником дружбы с Советским Союзом, одним из секретарей окружных организаций общества «Финляндия — СССР», коммунистом.

И еще одна встреча.

Еду я в местечко Нурмиярви, на родину классика финской литературы Алексиса Киви. Меня сопровождает руководитель профсоюза сельскохозяйственных рабочих и лесозаготовителей Вяхятало, очень разговорчивый господин. Он рассказывает смешные случаи из своей жизни и мимоходом говорит, что давно собирается приехать туристом в нашу Карелию, да все некогда. Он вспоминает, что в годы войны был неподалеку от Ухты. Я заметил, что Ухта — моя родина и что мне тоже пришлось воевать на ухтинском направлении в начале войны.

— А помните ли вы историю с лосем? — оживился он снова.

— Как же, помню.

Оказывается, мы были тогда «соседями», но далеко не добрыми. Была морозная ночь под новый, 1942 год. На фронте стояла тишина. Между нами лежала нейтральная полоса не более ста метров. И вдруг на эту полосу откуда-то забрел лось, пугливый, но гордо идущий по глубокому снегу вдоль линии фронта, между двумя рубежами огня и смерти. Не мы, а финны пристрелили лесного красавца… Им захотелось жаркого. А лось все-таки наш, на нашей земле. Мы открыли минометный огонь, и под прикрытием его ребята притащили лося. Вот такая была тогда история с лосем, о которой вспомнил теперь Вяхятало. Он рассмеялся:

— А знаете, как нам показалось обидно, черт побери! Лось ведь был большой.

Я подтрунивал, тоже дружески смеясь:

— Да, здоровый, и мясо было вкусное. А повар у нас оказался мастером своего дела. Вот был ужин так ужин!

Поздно вечером, вернувшись в Хельсинки, Вяхятало заказал на ужин лосятину. Такого блюда не было в меню, но он требовал достать где угодно. Пришлось ждать. Наконец, когда жаркое было подано, Вяхятало произнес тост:

— Лосятину надо кушать вот в такой обстановке, а не грызться за кусок мяса, как собаки. Мы же люди. Я имею в виду не только нас с вами, а больше — наши народы.

Кто не согласится с этим!

Во всяком случае свыше двухсот тридцати тысяч членов общества «Финляндия — СССР», активным деятелем которого является Вяхятало, целиком разделяют его мнение.

С трибуны съезда общества «Финляндия — СССР» мы слышали искренние голоса людей, стремящихся к укреплению дружбы и культурных связей со своим восточным соседом. Профессор Геран фон Бонсдорф (в настоящее время председатель общества «Финляндия — СССР») так охарактеризовал изменения, происшедшие в своей стране за послевоенные годы:

— Финляндия перестала быть форпостом Запада против Востока, она является теперь страной дружбы и взаимного сотрудничества с великим Советским Союзом.

Один из деятелей общества — Сааринен[8] призывал связать вопрос о культурных связях и дружбе между народами с борьбой за мир во всем мире.

Генеральный секретарь общества Тойво Карвонен и многие другие выступавшие с тревогой говорили о другом. В Финляндии еще издаются книги, клевещущие на советский народ и советскую действительность. Кто же сочиняет их? Знают ли эти авторы жизнь страны социализма? Некоторые из них были в СССР, но с кем они встречались, какими глазами смотрели на все, что могли видеть? Один автор видел нашу страну через… тюремную решетку. Попав к нам, он был осужден за уголовное преступление. Финны встретили его книгу с возмущением. Народ не мог без отвращения смотреть на соотечественника с душонкой и узким мирком уголовника, который взялся рассуждать о больших социальных проблемах. Можно было бы и не упоминать о такой мрази. Но финнов, так же как и нас, тревожит то, что в их стране находятся люди, которые грязными помоями заполняют роскошные витрины книжных магазинов.