Под грозой и солнцем

— Он пишет вам? — спросил Вейкко.

Василий Куколкин улыбнулся.

— Батька мой не любитель письма писать. Да и получать их не особенно стремится. Я сам к нему ездил на машине. Ротный отпустил.

— То-то я от него ответа не получил. Писал ему осенью.

— И не ждите, — уверенно сказал Василий. — Батька мой говорит: «Либо воевать, либо чувствительные письма писать».

— Но все-таки ой рад был, когда тебя увидел? — спросил Кябелев.

— Исключительно обрадовался, — ответил Василий. — Даже прослезился мой старик, в особенности когда узнал, что вместе со мной тут Дуся… Однако побранил, что винтовку плохо содержу — заметил ржавчину.

— Сестра здесь? — спросил Ларинен.

— Здесь она, в нашей роте санинструктором.

Младший сержант Кябелев спросил Ларинена:

— Так, значит, товарищ старший лейтенант, прикажете взводных агитаторов собрать в землянку?

— Собери. Сделаю небольшой доклад.

Куколкин вышел из землянки. Тогда Кябелев сказал Ларинену:

— Торопится закончить еще одну землянку. Между прочим, отчаянной храбрости человек.

— Чем же он отличился?

— Вот, например, в нейтральной полосе стоят у нас разбитые вагоны. Так Куколкин идет туда за дровами непременно в тот момент, когда там финны собирают дрова. Нипочем не позволяет им уносить вагонные доски. А сам всякий раз приносит охапку дров. И смеется еще: «Это, говорит, мне финны наломали, свои руки неохота утруждать».

Кябелев и бойцы засмеялись.

Между тем землянка заполнилась бойцами, и Ларинен неторопливо стал рассказывать им о последних событиях на фронтах.

На станции Масельгской днем нельзя было показаться. От переднего края до траншеи противника было в некоторых местах не более ста метров. И даже в часы затишья близость врага ощущалась повсюду. Бойцы разговаривали вполголоса. Шаг у всех был тихий, настороженный. Кругом стояла мертвая тишина, которая нарушалась лишь пулеметным или артиллерийским обстрелом.

Почти все каменные дома Масельгской были разрушены. Всюду торчали трубы и обожженные, ободранные деревья.

Позади переднего края стояли развалины бывшего паровозного депо. Остатки кирпичных стен поднимались вверх неровными острыми углами. В черных проломах лежали груды кирпича и бесформенные, исковерканные железные балки. За ними укрывались пулеметные расчеты и снайперы.

Штабу дивизии потребовался «язык» именно с этого участка фронта. Ларинен, как старый разведчик, сам вызвался участвовать в этой операции.

В назначенный час Ларинен вошел в одну из ротных землянок, где уже собрался небольшой отряд разведчиков.

Коптилка, тускло мерцая, освещала неверным светом бойцов, сидевших на нарах. Среди бойцов Ларинен увидел молодую девушку, почти подростка, в ватных штанах и аккуратной синей фуфайке.

Ларинен догадался, что это Дуся Куколкина. Ему было приятно увидеть дочь своего друга, и вместе с тем сердце его сжалось от мысли, что эта девочка пойдет сейчас на такое опасное дело.

Немного запинаясь, Вейкко спросил:

— А вы что же тут? Зачем?

Младший сержант Кябелев торопливо сказал, прежде чем Дуся ответила:

— А это, товарищ старший лейтенант, наш санинструктор — Дуся Куколкина. Она сама вызвалась пойти в разведку.

Ларинен сказал Дусе:

— Я хорошо знал вашего отца. Мы вместе воевали.

— Мне брат рассказывал, — ответила Дуся.

Ларинен еще раз взглянул на нее. Что-то прелестное и трогательное было в ее почти детском облике. Глаза ярко поблескивали в темноте, и непокорные светлые волосы выбивались из-под шапки.

— Может быть, на этот раз, Дуся, вам лучше здесь остаться, не ходить с нами?

— Почему? — удивилась Дуся.

Вейкко промолчал, а Кябелев возразил:

— Как же можно без санинструктора идти, товарищ старший лейтенант?

Час спустя, вместе с разведчиками, Ларинен полз по болоту.

Таял ночной туман — это были как раз те самые часы, когда противник снимает дополнительные, выставленные на ночь посты.

Казалось, саперы застыли на минном поле — так незаметно ползли они, извлекая противопехотные мины. Разведчики так же медленно следовали за ними.

Вдруг громкий возглас нарушил тишину. Это младший сержант Кябелев, вскочив на ноги, крикнул:

— Вперед, ребята! За Родину, вперед!..

Часовые кинулись бежать без единого выстрела, но пули наших бойцов догнали их. Ручные гранаты глухо, словно под землей, рвались на дне узкой траншеи, выбрасывая вихри песка и камни. Из землянок выскакивали люди с автоматами и ручными гранатами.

Забрав «языков», разведчики поспешили в обратный путь.

Наступало утро, прозрачное и свежее, какое бывает только ранней весной. Сперва вершины деревьев, потом стволы оделись в багрянец. Утренний ветер согнал последние клочья тумана. Бойцы ползли быстро. Рядом с разведчиками, стараясь не отстать и улыбаясь чему-то своему, ползла Дуся.

— Ну как? — спросил ее Ларинен.

— Я худшего ожидала, — весело призналась она. — Вовсе не страшно, товарищ лейтенант. Если надо, хоть сейчас, пойду снова.

— Не всегда так бывает, — проговорил Ларинен. — Далеко не всегда. На этот раз нам повезло…

«Языки» рассказали, что На Масельгском участке фронта готовится наступление финнов с целью прорвать оборону и выйти в тыл нашей армии.