Под грозой (сборник)

— Право слово.

— Вали, ребята.

Побежали.

За спиной бухали пушки, высоко над головой

вжикали шрапнели, но страха не было,—было

больше весело, чем страшно.

Вот и бульвар. Высокие тополя стоят в два

ряда, черные, щетинистые. Верхушка у одного

сбита, лежит на земле.

— Это снарядом,—сказал Петька.—Здорово

ахнуло.

— Вот и дров можно набрать,—обрадовался

Андрейка.

— Ладно, это потом. Айда дальше.

Свернули в переулок. Пусто, точно вымер

город. Высокие дома тускло блестят окнами и ни

в одном не видно человеческого лица. Гул от

пальбы идет по переулку, как по трубе. Громче

и чаще вжикают шрапнели.

В одном месте ребята увидели мальчика, кото-

рый пригнувшись, бегал глазами по земле.

Ребята подскочили к нему:

— Что ты тут делаешь?

Мальчик выпрямился и сказал:

— Пульки собираю.

— Зачем?

— А так.

—■ А если жвакнет?

Мальчик усмехнулся и сказал:

— Я маленький, увернусь.

И опять нагнулся, упершись руками в коленки.

Ребята также стали шарить глазами по

мостовой.

— Есть,—Крикнул Андрейка и выковырнул из

мерзлого снега маленькую, заостренную пульку.

— А ну, покажь.

Пулька пошла по рукам. Ощупали ее со всех

сторон, Гаврик даже на зуб попробовал—мягкая.

— Махонькая,— сказал Петька,—а если жига-

нет— на смерть.

Мальчик приподнялся и сказал:

— Там на площади лошадь убитая лежит.

Брюхо так и развернуло.

— Снарядом?

— Ну, да.

Ребята переглянулись и побежали «а площадь.

15.

Переулок вывел на большую широкую улицу.

Прежде на ней было тесно, сплошным потоком

катились вдоль домов прохожие, сновали извоз-

чики и автомобили. А теперь пусто, двери и окна

закрыты, ворота и калитки наглухо захлопнуты.

Кое-где видны одинокие фигуры. И странно

смотреть на них. Жмутся вдоль стен, прячутся за

выступами от шрапнелей, которые то и дело про-

носятся, злобно шипя, вдоль улицы.

Иной, вытянув шею, пробежит шагов двадцать

и вдруг прилипнет к стене—вжикнула над головой

шрапнель,— постоит и опять делает новый перебег.

Здесь, в верхней части города, громче отдается

буханье пушек, чаще падают снаряды, как будто

сюда направлены удары орудий, стоящих где-то

за Днепром.

Ребята притихли. Жуть плыла от домов, изра-

ненных снарядами, от одиноких прохожих с мут-

ными от страха лицами.

Вернуться бы... Но вернуться нельзя, стыдно

было обнаруживать свой страх, никто не хотел

первый сознаться. И они шли гуськом вдоль

стен—Гаврик и Андрейка впереди, Петька и Еремка

сзади, прислушиваясь к гулу канонады, опасливо

поглядывая по сторонам.

До площади оставалось немного.

Вдруг, не доходя до угла, раздался где-то

близко сухой, колючий треск, что-то зашлепало

по стенам, зазвенели стекла.

— Та-та-та,—неслась частая дробь, отдаваясь

гулко в пустоте улиц.

Из-за угла выскочили навстречу ребятам двое.

— Куда вы?—крикнул один.— Там пулеметы.

Другой только махнул рукой. И оба, точно по

уговору, юркнули в калитку "ближайшего двора.

Ребята бросились за ними, вскочили во двор

и забились, как воробьи, в уголок пугливой

стайкой.

Еще два-три раза хлопнула калитка. Вбегали во

двор люди, мужчины и женщины, с бледными

лицами, с мутным страхом в глазах.

А сухое щелканье продолжалось, притаив-

шиеся за углом люди поливали улицу свинцовым

дождем.

— По ком стреляют?— спросил низенький тол-

стый человек с обвисшими усами.

— По забастовщикам,—ответил другой, хму-

рый и тощий. Во дворе напротив засели.

—: Спаси нас сила небесная,—-пролепетала жен-

щина трясущимися губами.

В гул канонады врезывалась трескотня пуле-

мета, с шипящим свистом -проносились шрапнели.

И вдруг одна из них шлепнулась в стену

и наполнила грохотом весь двор. Посыпалась

штукатурка, зазвенели осколки стекол. Все заме-

тались во дворе, как стадо под ударом грома, не

зная, куда бежать, где искать спасения.

В углу под навесом приоткрылась подвальная

дверь, оттуда выглянуло бледное от страха лицо

и сейчас же исчезло.

Точно молния прорезала тьму.

— В подвал,—крикнул кто-то.

И все торопливо-послушно бросились к под-

вальным дверям, натыкаясь друг на друга.

Два узких, заплетенных решетками оконца

мутно освещали подземелье. И когда глаза при-

выкли к темноте, стало видно, что подвал загро-

можден всякой рухлядью —ящиками, бочонками,

сломанными столами и стульями.

На этой рухляди сидели люди. Были тут моло-

дые и старые, мужчины и женщины, и много

детей. Сидели молча, подавленные страхом, при-

слушиваясь к гулким раскатам орудий, гремевших

над городом.

— Глянь, генерал,— шепнул Андрейка това-

рищам.

— Где?

— А вон в уголку прячется. И еще с ним двое.

Ребята с удивлением увидели в дальнем углу,

среди рухляди, трех военных.

Один из них, старый, толстый, с отвислыми

щеками, сидел на опрокинутом боченке, тупо уста-

вившись себе под ноги.

Другой, помоложе, в русой бородке, при-

ткнулся к спинке сломанной железной кровати.

А третий, совсем молоденький, в новенькой ши-

нели, стоял возле них, опершись на груду ящиков,

лежавших в углу. Он беспокойно бегал глазами по

подвалу и пощипывал маленькие черные усики.

— Чего они тут?— спросил Петька.

— Спасаются,—с усмешкой сказал Еремка.

Андрейка сморщил презрительно губы и про-

молвил:

— Вот так вояки.

Опять бабахнул где-то близко снаряд. Дрожь

пробежала по подвалу. У генерала задвигались

скулы. Молоденький офицерик еще плотнее при-