Под южными небесами

Въ Рентеріи поѣздъ стоялъ двѣ-три минуты, но и тутъ только что супруги подошли къ окошку, какъ передъ ними на платформѣ, точно изъ земли, выросли нищіе. Просила цѣлая семья: старикъ въ шляпѣ съ широкими полями, съ грязнымъ полосатымъ одѣяломъ на плечѣ и съ неизбѣжной папиросой въ зубахъ, старуха, повязанная ситцевымъ платкомъ точь-въ-точь, какъ повязываютъ головы наши русскія бабы, дѣвочка лѣтъ десяти, босая, съ тыквой-бутылкой на веревкѣ черезъ плечо и мальчикъ въ испанской фуражкѣ и когда-то красномъ жилетѣ безъ пуговицъ. Они остановились передъ окномъ и хоромъ затянули что-то заунывное. На станціи опять маршировали два жандарма въ плащахъ, съ торчащими изъ-подъ плащей дулами карабиновъ.

Въ поѣздъ влѣзли два гладкобритыхъ каноника въ длинныхъ черныхъ рясахъ и шляпахъ а ля донъ Базиліо изъ "Севильскаго цирюльника" и поѣздъ помчался.

-- Туннель въ 200 метровъ и затѣмъ знаменитый Санъ-Себастьянъ будетъ,-- разсказывала мужу Глафира Семеновна.

-- А чѣмъ-же онъ знаменитый?-- спросилъ тотъ.

-- Какъ? Развѣ ты не слыхалъ? Тѣмъ-же знаменитъ, чѣмъ и Біаррицъ, такія-же морскія купанья и въ Санъ-Себастьянѣ, какъ въ Біаррицѣ только жизнь здѣсь дешевле. Многіе даже такъ и ѣдутъ, чтобы недѣли три покупаться въ Біаррицѣ и недѣли три въ Себастьянѣ.

Вотъ и Санъ-Себастьянъ. Первое, что выростаетъ передъ глазами -- это большой трехъэтажный циркъ, выстроенный бокъ-о-бокъ со станціей и предназначенный для боя быковъ. На станціи много прогуливающихся нарядныхъ дамъ съ ребятишками, мужчины въ бѣловатыхъ фланелевыхъ костюмахъ, испанскіе офицеры въ обтянутыхъ по ногамъ штанахъ, монахи разныхъ орденовъ съ молитвенниками въ черныхъ переплетахъ.

Глафира Семеновна взглянула въ окно и сказала мужу:

-- Видишь, какое общество! Это все, должно быть, пріѣхавшіе на купальный сезонъ.

-- Все вижу, все, кромѣ испанскихъ костюмовъ,-- отвѣчалъ мужъ.-- Вѣдь испанскихъ-то костюмовъ никакихъ. Все послѣднія парижскія моды.

-- Погоди. Вѣдь Испанія-то только еще началась. Видишь, вонъ ужъ вѣера продаютъ.

Въ это время къ окну супруговъ подскочила дѣвочка въ платочкѣ на плечахъ и съ розой въ волосахъ и стала предлагать дешевые бумажные вѣера, произнося:

-- Абаникосъ, сеньора... Кинсзе сентиміесъ...

-- Мерси, мерси... Въ Мадридѣ купимъ,-- отмахивалась отъ дѣвочки Глафира Семеновна.

И опять мчится поѣздъ. Стали показываться горы, но скалистыя, непривѣтливыя.

-- Туннель въ 400 метровъ, а потомъ въ тысячу...-- сообщаетъ мужу Глафира Семеновна изъ путеводителя -- Теперь мы проѣзжаемъ мимо городка Эрнани.

-- Постой... Да вѣдь Эрнани-то опера,-- говоритъ мужъ.

-- Есть опера, есть и станція. Сейчасъ туннель. Туннелей ужасъ что будетъ! Считай и записывай.

-- Пожалуй. Только къ чему намъ?

-- А можетъ быть Петру Семенычу въ письмѣ будешь хвастать. Такъ и такъ, молъ, поѣздъ идетъ почти что подъ землей. Только что выскочитъ изъ одного туннеля, какъ ужъ влетаетъ въ другой...

-- А пожалуй, что это будетъ хорошо!-- оживился Николай Ивановичъ.-- Тутъ можно приплесть какихъ-нибудь подземныхъ звѣрей.

-- Ну, ужъ это слишкомъ... Какіе-же такіе подземные звѣри?-- возразила супруга.

-- Да нѣтъ-то нѣтъ подземныхъ звѣрей, это дѣйствительно. Но я думалъ для краснаго словца... Ну, не подземные звѣри, то можно такъ: "въ туннеляхъ, молъ, попадаются скелеты допотопныхъ животныхъ... Повсюду человѣческіе черепа"...

-- Брось, брось... Никто этому не повѣритъ и надъ тобой-же смѣяться будутъ.

Поѣздъ вбѣжалъ въ туннель, погромыхалъ въ немъ минуты двѣ, выскочилъ на свѣтъ Божій и снова спрятался подъ горой. Въ какіе-нибудь полчаса пробѣжали пять туннелей.

Ивановъ говорилъ женѣ:

-- Подземныхъ звѣрей въ этихъ туннеляхъ, разумѣется, нѣтъ, а летучихъ мышей, я думаю, очень много. Летучія мыши любятъ такія темныя мѣста. Вотъ я и напишу Петру Семенычу: въ туннеляхъ попадались гигантскія летучія мыши, величиною съ индюка. Онѣ бились о стекла оконъ и старались влетѣть въ вагонъ.

-- Ну, ужъ этому-то совсѣмъ не повѣрятъ,-- отвѣчала супруга.-- Летучія мыши всякаго шума боятся, такъ какъ-же онѣ могутъ быть въ туннели, гдѣ громыхаютъ поѣзда!

-- Да вѣдь это совсѣмъ особенныя летучія мыши. Можно написать, что я выстрѣлилъ въ одну изъ револьвера и убилъ ее.

-- Не пиши. Не повѣрятъ.

Поѣздъ остановился на станціи. Глафира Семеновна выглянула въ окно и на станціонномъ домѣ увидѣла надпись: Villabona.

-- Виллабона станція. Тридцать шесть километровъ отъ границы проѣхали,-- проговорила она.

Станція была еще грязнѣе предшествовавшихъ станцій. На платформѣ около двери съ надписью "Venta", то-есть винная лавка, сидѣли пять-шесть мужчинъ въ однихъ жилетахъ, играли въ карты и пили вино изъ высокихъ бокаловъ. Изъ дверей буфета несся запахъ жареной баранины. Опять марширующіе жандармы и просящіе нищіе съ одѣялами, перекинутыми черезъ плечо, но въ рваныхъ пиджакахъ или блузахъ безъ всякаго намека на испанскіе костюмы.

Николай Ивановичъ опять возгласилъ: