Под красной крышей

Сестра была явно спросонья, она никак не могла взять в толк, почему племянник должен быть у нее. Светлана Сергеевна яростно вдавила кнопку и швырнула трубку на кровать. Под гнетом собственной вины ей было все труднее дышать, а страх стегал под колени узким хлыстом, не давая присесть. Не зная, что предпринять, она беспорядочно нацепила одежду и выскочила в подъезд. Широкий пролет поманил ее жутким предположением, и, скользнув к перилам, она, не наклоняя головы, одними глазами глянула вниз. Площадка была пуста, но Светлане Сергеевне понадобилось время, чтобы, обмякнув на перекладине, отдышаться и прийти в себя.

Внизу хлопнула дверь, и она вскрикнула прежде, чем увидела сына:

– Марк!

– Мама!

Он показался ей испуганным и нездорово бледным, ее несчастный мальчик! Перепрыгивая через ступеньки, Марк бежал к ней, но затравленное выражение не сходило с его лица.

– Ты куда, мама?

У него сорвался голос, и ей показалось, что сын готов расплакаться.

– Я за тобой, – прошептала она и судорожно прижала его. – Тебя не было целых четыре часа. Уже совсем ночь.

– Да, но ты забудь об этом. Забудь, – настойчиво повторил Марк и беспокойно оглянулся: на их площадке было всего две квартиры, а живущая напротив старая вдова директора химкомбината всегда рано ложилась. – Давай считать, что я весь вечер был дома. Договорились? Ну, где я был сегодня вечером?

Она с готовностью рассмеялась:

– Дома!

– Молодец! Мамочка моя. – Щенячьим движением он потерся о шею матери и завел ее в квартиру. – Знаешь, я так проголодался!

Он хотел было сострить: «Не продала ли ты и мой ужин?» – но удержался.

Тщательно умывшись, Марк настороженно взглянул в зеркало и нашел, что отражение ничуть не изменилось. И только усевшись за стол, почувствовал, что его бьет озноб. Превозмогая дрожь, он съел холодную, пахнущую чесноком котлету с размякшими брусочками жареного картофеля и хотел было приняться за чай, но чашка затряслась в его пальцах, и все расплескалось.

– Мам, я пойду лягу, – зябко передернувшись, сказал Марк. – Кажется, я простудился. Ты дашь мне второе одеяло?

Уже придавленный жаркой пуховой тяжестью, напоенный из рук матери медовым чаем и оставленный наконец в покое, Марк позволил впечатлениям сегодняшнего вечера завладеть им. Сначала болезненно морщась, затем все сильнее волнуясь, он вновь, сердито размахивая руками, пересек затихающий проспект, прошел наугад через незнакомый двор, заляпав грязью ботинки, и оказался перед маленьким магазинчиком с глупейшим названием «Меха для сибирских красавиц».

Как он очутился там? Кто провел его этой нехоженой до сегодняшнего вечера тропой? Марк делал догадки, замирая от ужаса, и не мог остановиться ни на одной. Как бы то ни было, он вышел именно туда и увидел, что прямо перед ним стоит, освещенный слабым светом сигнализации, идиотски растопырив руки, мальчик-манекен. Марк разглядывал его одежду, не решаясь взглянуть в кукольное лицо. Увиденное ошеломило его: прошлую зиму он сам одевался точно так же. Только брюки манекен носил другие. Но именно это маленькое отличие показалось Марку продуманной хитростью холодного существа.

Он смотрел на него во все глаза, уже не избегая восторженно-глуповатого взгляда, и на какой-то миг ему показалось, будто они чудовищно схожи с этой большой куклой. Прошло несколько минут, прежде чем Марк пришел в себя и, очнувшись, не узнал улочку, на которую случайно вышел. Что-то изменилось в мире или в самом Марке, пока он глядел в лубочно-синие глаза манекена. В них светился ясный ответ…

Оглядевшись, Марк приподнял чугунную крышку канализационного люка. Пахнуло теплой гнилью, и Марк отшатнулся, однако крышку не бросил. Со зловещим скрежетом он подтащил ее поближе к витрине и, не разгибаясь, взглянул на беспечного мальчика, укравшего его одежду.

– Сейчас ты перестанешь сиять, – сквозь зубы пообещал Марк и, собравшись с силами, поднял крышку над головой.

И без того непрочная в этот вечер реальность разлетелась с грозящим контузией звоном. Марк не мог припомнить: думал ли он о чем-нибудь в тот момент. Ноги его оттолкнулись от земли и перенесли тело в зияющее чрево витрины. Руки сорвали с манекена одежду. Пришлось отломить манекену ноги, широко расставленные в позе победителя. С плеча соседнего манекена-спортсмена Марк сорвал большую сумку и запихал одежду туда. Приметил ли он эту сумку заранее, или она чудом подвернулась под руку, Марк позднее уже не мог сообразить.

Проделано все было за пару минут с неожиданной для него самого безупречностью. Впервые Марк разыграл детективный сюжет и теперь, сжимаясь под одеялами, которые все еще не могли согреть, он с некоторым недоумением признавал, что все удалось на славу. Рев сигнализации так и не сменился воем милицейской сирены, хотя на всякий случай Марк все же побежал. В школе он считался одним из лучших бегунов, но еще ни одна дистанция не наполняла его ноги такой пружинящей легкостью.