Под крышами Парижа (сборник)

Читает небольшую нотацию о нашем обязательстве как перед теми, кто был до нас, так и перед теми, кто придет после. Первая укладка, провозглашает он, была просто для удовольствия… вторая – ответственность, которую мы взвалили себе на плечи. Второй круг, похоже, – вот что на самом деле имеет значение, лишь он из нее всю дурь выбьет.

– Мля, неужто вы не видите, как оно все? – говорит он, судя по голосу – чуточку пьяно. – Теперь нам она попалась, поэтому дразнить нас больше не станет… но этого мало. Нам нужно так ее проучить, чтоб она никого не дразнила, а это значит – надо заправить ей еще… мля, неужели этого больше никто не видит?

Из чего именно выводится это заключение, не так ясно, как могло быть, но никто не оспаривает логику Артура. Сид говорит ему, чтоб брал и еб ее.

– Я б и сам, – говорит Сид, – но хер не могу от нее оторвать. Как же славно она за него держится, а? Как будто он цветочек или что-то. – Он щекочет мисс Кэвендиш под подбородком.

Артур пару раз мажет по ней хером. Он у него вялый, как тряпка, и, очевидно, таким и останется.

– Я не то чтоб не хотел ей ввинчивать, – поясняет он. – Но, господи Исусе, я ж только что с нее слез. Ведь нельзя ожидать, что он сразу опять подскочит. Ты как, Алф?

Когда Артур это говорит, я чувствую, как пальцы пизды дергаются и сжимаются на моей елде. Мисс Кэвендиш по-прежнему страшно, и, похоже, она обнаруживает, что я в состоянии ее взять. Джон Четверг в прекрасной форме….

– Не надо больше… – Мисс Кэвендиш без очков замечательно хороша, и ей почти что удается меня убедить, что мы с нею разыгрываем грязную шутку. – Я не стану про вас докладывать, честно, если вы больше так со мной не будете…….

Она не станет про нас докладывать! Женской логики довольно для того, чтоб мужчина глотку себе перерезал. Она преступно… на самом деле преступно дразнила Сида и меня не один день… а до этого… бог знает скольких мужчин и сколько лет. Она швыряла эту свою пизду нам прямо в рожи, а потом выхватывала ее в последнюю минуту так часто, что мы выглядели лепечущими идиотами, да и хроническими рукоблудами в придачу. Теперь же… ОНА намерена воздержаться от того, чтоб на НАС настучать! Я чуть не швыряю свой хуй ей под хвост… если б у Джона Четверга были ноги, наружу б остались торчать только цыпочки.

– Это тебе за тот раз, когда тебе нужно было поставить мышеловку, – сообщаю ей я, и мой хуй входит в нее снова. – А это – за тот, когда ты хотела, чтоб я тебе картины повесил, а сама скакала вокруг в банном халатике, который с тебя чуть не падал. А это – за окно, которое заело… за чулан, который не открывался… за отставшие обои….

У меня список мог бы длиться несколько минут, но я никогда не мог разговаривать со скоростью ебли. Я вколачиваю хуй в фигу этой суки, пока та не готова расколоться совсем. Но теперь уж она слишком не сопротивляется… Я щиплю ее за жопу, чтоб сольцы под хвост ей чутка насыпать…

– Не пизда она, а черт-те что, – с отвращением говорит Артур. – Или слишком ерзает, или не добьешься, чтоб хоть разок дрыгнулась. Может, ее надо поучить ебаться, раз уж мы тут. Ебись, черт тебя дери, или я тебе в ухо нассу…

Мисс Кэвендиш возвращается к жизни лишь для того, чтобы уведомить Артура, что ее не запугать. Может, мы и способны ее изнасиловать, но принуждать ее не сможем… мы можем покорить ее тело, но не волю и т. д. и т. п….

– Может, придется подвинтить гайки, Сид, – говорит Артур.

– Ну, похоже, нужно кое-что ей сильно прояснить… слушай, сука, тебе на хорошенький носик кто-нибудь когда-нибудь жирную говеху клал, а потом подтирался твоими волосами? А потом давал тебе тазик ссак умываться? Или снимки делал, а потом торговал ими на бульваре Капуцинов, а кое-какие, может, отправлял твоим дружочкам в Англию? Нет, не думаю…

Мисс Кэвендиш тут же стихает. Встревает Артур… ему всегда хотелось сделать такие фотографии, чтоб всей фотографии конец. У него бродят замыслы… Мисс Кэвендиш, с римской свечой, вылетающей из задницы, и черной говехой на пальцах ног, патриотически размахивает триколором… Мисс Кэвендиш стоит на голове или подвешена за ноги в углу, а шелудивый уличный пес… или, быть может, толстый малец… старается в нее прицелиться…

– Или лучше будешь себя вести как хорошая девочка и ебаться? – спрашивает он.

Мисс Кэвендиш очень трудно заставить себя стукаться со мною жопами. Но Сид и Артур напугали ее до уссачки… она верит, что мы способны на что угодно. Сид призывает явить больше энтузиазма…

– Аллегро кон мото! – кричит он ей. – Господи, как же паршиво ты подмахиваешь! Эй, ты считаешь, люди так ебутся? Неудивительно, что тебя не уложишь…

– Такими движениями только с собой играться, – советует Сиду Артур. – Входит в привычку как бы… но пару раз им елду в жопу вгонишь, и привычки как не бывало.

– Вы заткнетесь, наконец? – ору им я. – Нормально с ней все будет, если не трогать… мля, да я хорошие деньги платил за поебки похуже этой…