Под куполом небес

– По лицу не бей, им работать!.. – услышал он Пашкин голос. С его стороны кто-то громко охнул и осел на пол. «В печень!..» – сообразил Венька.

На шум и знакомые голоса из конюшни выскочила Варька. Она тут же с бешеным рыком вцепилась в колено одного из полётчиков. Его джинсы мгновенно превратились в лохмотья.

– Варя! Фу! Нельзя! Свои! – Пашка схватил Варьку за загривок и еле оттащил от отбивающегося перепуганного полётчика. Собака тряслась от ярости и, рыча, всё ещё делала попытки атаковать.

– А ну, всё, закончили! – раздался властный окрик и лихой свист. – Всё! Я сказала!..

«Она ещё и свистит, – успел подумать Венька, – ну и баба!» И тут же получил под ребро хорошо поставленный удар. Дыхание перехватило.

– Это тебе за сучку, дружок! – Валентина повела плечом. – На этом закончим!..

Она мягко улыбнулась, сверкнула зеленью глаз за Венькино плечо.

– Здравствуй, Пашенька! С приездом! Мои тебя не сильно помяли?

– Не успели… – хмурый Пашка поправил перекошенную куртку и заправил вылезшую из-под брюк рубашку.

– Женька! – обратился он к приятелю из полёта, который помнил его ещё пятнадцатилетним пареньком, когда он только пришёл к Захарычу. Из «стариков» в этом номере тот остался один. – И ты туда же!..

– Паша! Мне куда деваться – наших бьют! – Женька чуть виновато улыбнулся. Подошёл, обнялись.

– Ну, привет! Сколько лет, сколько вёсен!..

– Да уж!.. Не виделись давненько…

– Неплохо размялись… Своему объясни, что к чему, чтобы в следующий раз по тросам не ходил и рот не раскрывал, когда не надо. Мы за неё, – Женька уважительно кивнул в сторону Валентины. – Порвём любого!..

– Ладно! Поговорили, познакомились. – Пашка выдохнул. – Проехали… Кто не знает: я – Павел Жарких. Можно просто – Жара. Это – Веня! Мой… брат. Прошу любить и жаловать! – Пашка всё ещё тяжёлым взглядом обвёл молодых, пока ещё не знакомых ему, воздушных гимнастов. Те с уважением и нескрываемым интересом смотрели на известного жонглёра и его «родственника».

– Пашенька! А я до сей поры просто – Валентина…

У Пашки внутри кто-то сжал лёгкие. Они сделали напоследок глоток и захлебнулись. Он ослеп от зелёной молнии глаз, посланной ему прямо в сердце. Оно судорожно шевельнулось и тоже замерло. Полуживой, он сделал несколько шагов в сторону конюшни. За ним по деревянному полу гулко застучали копыта Салюта…

Глава двадцать пятая

День не задался с самого утра. Сначала Пашка поцапался с Венькой. Тот, как ему показалось, начал учить его жить. Пашка сказал что-то резкое, Венька в ответ. В результате послали друг друга, с чем и разошлись по тем самым адресам… Лошади на представлении тоже налажа́ли по полной. Света замучилась выравнивать Салюта с Серпантином. То и дело в ход шёл шамбарьер. Его хлёсткие щелчки, словно пистолетные выстрелы, звучали на протяжении всего номера. Эти двое, в свою очередь, перебаламутили остальных лошадей. Все животные словно сговорились – чего-то психовали! То и дело ломали музыкальный ритм и перестроения в номере. Сармат за все эти лошадиные фокусы куснул в бок Сатира, словно предупредил: «Только попробуй ещё раз!..» Света вышла с манежа хмурая и измученная.

Захарыч озабоченно водил за кулисами ещё не остывших от выступления лошадей. Прикидывал план на ночную репетицию, чтобы понять, что происходит с животными и дрессировщицей. Пашка готовился к своему номеру тоже безо всякого вдохновения. В программе неожиданно произошли изменения, и он по просьбе инспектора манежа должен был отработать не на своём привычном месте, а во втором отделении. Как-то всё одно за другое. И всё против шерсти…

Сегодня кольца цеплялись за пальцы. Пашка цеплялся за кольца. Те больно били при неточных бросках. Тут ещё Валентина вышла посмотреть на его работу в боковой проход цирка – нашла время!.. Это была не работа, а сдача крови после недельного голодания из не нащупываемых вен… Пашка подошёл к своей гримёрке мокрый как мышь и расстроенный, как та же мышь, которая неожиданно встретила кота.

– Здравствуйте, Павел! – услышал он сначала шаги за спиной, а потом знакомый голос. Пашка промахнулся ключом мимо замочной скважины: «А вот и кот!..»

– Здравствуйте, Александр Николаевич, давно не виделись! Какими судьбами?

Пашкино приветствие прозвучало явно не в мажоре, скорее как: «Тебя ещё нелёгкая принесла!»

Перед ним стоял в щеголеватом длинном плаще и широкополой шляпе «Fedora» его старый знакомый – куратор из Министерства культуры.

– Да вот, проездом…

Дверь наконец открылась, Пашка предложил гостю войти и присесть.

– Извините, буду переодеваться при вас – мокрый насквозь! Тяжко сегодня работалось – на полуспущенных!..

– А мне показалось, как раз наоборот – вы сегодня были в ударе!

– Да… Это был ещё тот удар! Близкий к апоплексическому. Ладно, бывает…

– Хочу вас обрадовать, Павел! – Гость закинул ногу на ногу. – Наш отдел вышел с ходатайством перед вышестоящим руководством о присвоении вам почётного звания. Думаю, этот вопрос в скором времени будет иметь положительное решение.

– Спасибо! Хоть что-то приятное за весь день.

– Что-то случилось?