Под музыку русского слова

Теперь бы чуточку беспечности,

Взглянуть на Павловск из окна.

А рассуждения о вечности…

Да и кому она нужна?

* * *

Что-то сбудется, что-то не сбудется…

Перемелется все, позабудется…

Но останется эта вот, рыжая

У заборной калитки трава.

…Если плещется где-то Нева,

Если к вам долетают слова —

Это вам говорю из Парижа я

То, что сам понимаю едва.

* * *

Здесь в лесах даже розы цветут,

Даже пальмы растут, вот умора!

Но как странно – во Франции тут

Я нигде не встречал мухомора.

Может быть, просто климат не тот,

Мало сосен, березок, болотца…

Ну а может быть, он не растет,

Потому что ему не растется?

С той поры, с той далекой поры —

…Чахлый ельник, Балтийское море,

Тишина, пустота, комары,

Чья-то кровь на кривом мухоморе…

Это постоянная боль – оторванность от своих корней. Даже Вторая мировая война не изменила настроения Георгия Иванова в отношении страны, покинутой им добровольно когда-то, но там продолжают жить и говорить на родном языке бывшие его соотечественники.

Нет в России даже дорогих могил,

Может быть, и были – только я забыл.

Нету Петербурга, Киева, Москвы —

Может быть, и были – да забыл, увы.

Ни границ не знаю, ни морей, ни рек,

Знаю – там остался русский человек.

Русский он по сердцу, русский по уму,

Если я с ним встречусь, я его пойму

Сразу, с полуслова… И тогда начну

Различать в тумане и его страну.

* * *

Зима идет своим порядком —

Опять снежок. Еще должок.

И гадко в этом мире гадком

Жевать вчерашний пирожок.

И в этом мире, слишком узком,

Где все – потеря и урон,

Считать себя с чего-то русским,

Читать стихи, считать ворон.

Разнежась, радоваться маю,

Когда растаяла зима…

О, Господи, не понимаю,

Как все мы, не сойдя с ума,

Встаем-ложимся, щеки бреем,

Гуляем или пьем-едим,

О прошлом-будущем жалеем,

А душу все не продадим,

Вот эту вянущую душку —

За гривенник, копейку, грош.

Дороговато? – За полушку!

Бери бесплатно! – Не берешь?

* * *

По улицам рассеянно мы бродим,

На женщин смотрим и в кафе сидим,

Но настоящих слов мы не находим,

А приблизительных мы больше не хотим.

И что же делать? В Петербург вернуться?

Влюбиться? Или Опера взорвать?

Иль просто – лечь в холодную кровать,

Закрыть глаза и больше не проснуться.

Безысходность! В то время, когда он популярен как никто, задействован – он пишет критические статьи, новеллы, мемуары – все это, наверное, хорошая литература, но поэтические его строки бьют прямо в сердце, с такой силой он выражает чувства, которые в той или иной степени испытывают русские люди, оторванные от России. Романс Александра Вертинского на стихи Георгия Иванова становится своеобразным гимном всей русской эмиграции.