Под музыку русского слова

… Пусть гордо не пленит собою

Твой образ суетных очей,

Но только мысль живой струею

В головке билась бы твоей…

Из стихотворения «Дурнушка», 1885

В январе 1886 года вышло второе издание стихов Семена Надсона, а в марте – третье. В апреле поэт устраивает еще один вечер в пользу литературного фонда в Киеве, и опять большой успех!

* * *

Наперекор грозе сомнений

И тяжким ранам без числа

Жизнь пестрой сменой впечатлений

Еще покуда мне мила.

Еще с любовью бесконечной

Я рвусь из душной темноты

На каждый отклик человечный,

На каждый проблеск красоты.

Чужие стоны, скорбь чужая

Еще мне близки, как свои…

1886

Из Киева Надсон переезжает в Ялту и вскоре после прибытия получает радостное известие, что Академией наук ему присуждена Пушкинская премия в 500 рублей. Он счастлив и горд.

К сожалению, счастье и несчастье – одновременно. Болезнь продолжает прогрессировать.

* * *

Нет, в этот раз недуг мне не солжет:

Я чувствую, как отлетают силы;

Смерть надо мной, она стоит и ждет…

И я – на рубеже могилы…

1886

Состояние больного характеризуется как «печальное»: каверны в легких, лихорадка, упадок сил. В эти тяжелые дни к физическим страданиям поэта прибавляется и душевная мука, вызванная агрессивными, в виде фельетонов, газетными публикациями некоего Буренина, имя которого упоминает в одной из своих эпиграмм поэт-сатирик Дмитрий Минаев:

По Невскому бежит собака,

За ней Буренин тих и мил.

Городовой, следи, однако,

Чтоб он ее не укусил.

Свое нелицеприятное мнение о недостойном поведении этого литератора выскажет и лечащий врач поэта, г-н Штангеев: «Я убежден, что умерший безвременно Семен Яковлевич Надсон, несмотря на безнадежность болезни, мог бы прожить по меньшей мере до весны или даже осени, если бы фельетон Буренина не был напечатан».

В последнем фельетоне, опубликованном в газете «Заря» Буренин обвинил смертельно больного поэта в том, что он представляется больным и умирающим, чтобы жить за счет частной благотворительности.

Это оказалось «последней каплей». 19 января (по старому стилю) 1887 года, в 9 часов утра, после продолжительной агонии Семена Яковлевича Надсона не стало.

Его тело было перевезено в Петербург и похоронено на Волковом кладбище при большом стечении народа, в основном студенческой молодежи и литераторов. Общественное внимание к усопшему поэту выразилось в некрологах, лекциях, рефератах, литературных вечерах, посвященных его памяти, в Москве, Петербурге, Киеве и других городах.

Старейший поэт Полонский написал на смерть Надсона стихотворение с такой заключительной строфой:

Спи с миром, юноша-поэт,

Вкусивший на дороге краткой

Все, что любовь дает украдкой:

Отраву ласки и клевет,

Разлуки гнет, часы свиданий,

Шум славы, гром рукоплесканий,

Насмешку, холод и привет —

Спи с миром, юноша-поэт!

Сам Надсон, зная, что дни его сочтены, написал о своей грядущей смерти прямо и жестко:

Расчетливый актер приберегает силы,

Чтоб кончить с пафосом последний монолог…

Я тоже роль сыграл, но на краю могилы

Я не хочу, чтоб мне рукоплескал раек…

Я умереть хочу с холодным убежденьем,

Без грома и ходуль, не думая о том,

Помянут ли меня ненужным сожаленьем

Иль оскорбят мой прах тупым своим судом.

Я умереть хочу, ревниво охраняя

Святилище души от чуждых, дерзких глаз,

И ненавистно мне страданье напоказ…

Из стихотворения «Последнее письмо», 1884

А я позволю себе процитировать поэтическую фразу Семена Яковлевича Надсона, в свое время широко известную всей читающей России:

«Не говорите мне: он умер – он живет.

Пусть жертвенник разбит – огонь еще пылает,

Пусть роза сорвана – она еще цветет,

Пусть арфа сломана – аккорд еще рыдает».

Потерянный мир Георгия Иванова