Под небом Аргентины

Героические времена! Времена подвигов и нечеловеческого труда. Эпическая борьба колонистов Чако с вековым тропическим лесом достойна воспевания. Когда-нибудь, когда от треста-осьминога "Бунхе и Борн" останется лишь тяжелое воспоминание, люди иной мерой будут измерять усилия первых поселенцев Чако, среди которых были и болгарские иммигранты. Когда-нибудь, когда хлопок, белое золото, станет служить народу, а не трестам и фирмам, внуки героев-пионеров сложат песни и легенды о подвигах своих дедов. Признательные люди воздвигнут им величественный памятник в самом сердце земли, отвоеванной у векового тропического леса.

Легенду о богатой земле, где все родится, создали аргентинские правители, и пароходные компании разнесли эту легенду по всему свету. Чако — бескрайняя зеленая пустыня, а Европа перенаселена сильными мужчинами, которые не могут прокормить свои семьи. И вот устремились в Чако те, кто мечтал о клочке земли, гарантирующем уверенность в завтрашнем дне. Из разоренной Европы пустились в путь тысячи чехов, словаков, немцев, болгар, сербов. В Аргентине легенда обернулась для них кошмарной действительностью. Перед людьми неодолимой преградой встал лес, величественный, молчаливый, враждебный. Но у них не было выбора: впереди — непроходимые джунгли, деревья-гиганты, переплетенные сетью лиан, позади — голодная смерть. И они принимали вызов.

Героические времена! Для пионеров день сливался с ночью, а ночь со днем. Великаны в двадцать-тридцать метров ожесточенно сопротивлялись. Человек, крохотный и ничтожный рядом с вековыми стволами, как мышь, выгрызал их сантиметр за сантиметром, пока, содрогаясь в конвульсиях, деревья не валились с грохотом наземь. Но лес не был одинок в борьбе с человеком. Ядовитые пауки пожито, укус которых смертелен, подстерегали в лианах, оплетающих хижину, в листве, в кучах срубленных веток. Хищные звери — дикие кошки, рыси, ягуары тоже собирали свою кровавую дань. Но самыми опасными врагами были змеи. От их укуса люди умирали за несколько секунд. Несчастный с воплями катался по земле в страшных судорогах, становился сине-черным и распухал. А товарищи беспомощно глядели на него и шли дальше: лес не давал времени для передышки, в борьбе с ним не было места мягкосердечию. С новым ожесточением люди взмахивали топорами. Возврата не было — позади ждала голодная смерть. Они должны были идти вперед: впереди земля, без которой они не могут жить. А только лес мог дать им землю.

И люди побеждали джунгли. Прогоняли хищных зверей, истребляли змей, возделывали каждый завоеванный потом и кровью клочок земли, которая должна была давать тресту "Бунхе и Борн" хлопок.

Но, устояв в борьбе с вековым лесом, колонисты не обретали покоя и уверенности. У джунглей были союзники похуже хищников и змей. Неожиданно начинали лить тропические ливни. С убийственной монотонностью шли они дни, недели подряд, и вода разрыхляла почву, заливала тропы. Примитивные хижины одиноко и печально стояли на полянах, окруженные чащей, прижатые свинцовым небом.

Даже солнце в Чако было врагом человека: днем оно немилосердно жгло, выпивая из земли всю влагу, ночи же были холодными.

Но что из того! В дождь, в бурю, под палящими лучами солнца человек ухаживал за хрупкими хлопковыми кустиками — хлопок был его надеждой удержаться на своем клочке земли, прокормить детей, жить свободно. Напрасная надежда! Много неожиданного таит в себе жизнь в Чако. Радуясь зазеленевшим кустам хлопка, человек уже считает дни до сбора урожая, когда вдруг происходит непоправимое. Плотные тучи саранчи, страшного союзника джунглей, закрывают солнце. Если каким-то чудом ветер не прогонит эти зловещие тучи, то все усилия человека гибнут за несколько часов, саранча пожирает коробочки, листья, хрупкие веточки — все. Человек отчаянно борется: бьет, давит саранчу, жжет костры. Трудятся все — мужчины, женщины, старики, дети. Увы, лес словно изрыгает новые и новые орды саранчи из недр своих. Человеку они не оставляют ничего.

Если же этого не случится, если урожай уцелеет, на сцену выходит самый опасный и коварный враг колониста — трест "Бунхе и Берн". Его агенты загребают все, что с такими усилиями создали рабы белого золота. А с теми, кто осмелится бунтовать, безжалостно расправляется полиция…

— Ну, а что касается треста, — глаза Ивана странно блеснули, — то поселенцы упорно борются с ним. Пока он их крепко держит в руках, а дальше видно будет. — Он покачал головой. — Змеи, хищники и саранча могут народиться снова — сейчас или через несколько лет. А трест, если умрет, никогда уже снова не родится. Эта победа будет началом повой жизни для мучеников Чако.

Пышо поморщился. "Говорит, как на митинге". А вслух спросил:

— Землю-то, так или иначе, дают? Ты про это скажи, да потолковей.

— Что ж, скажу.

Иван закурил сигарету.