Под небом Аргентины

— Померился силами с джунглями и я. Дождался первого урожая. Но когда мы собрали хлопок, американский трест давал за тонну по восемьдесят песо, а на рынке цена — сотня. Мы же должны были продать весь урожай кровопийце Арие по семьдесят песо за тонну — такой был уговор. Арие денег на руки вообще не давал. За плуг столько-то, за лошадь столько-то, за муку, за овцу, за соль — и под конец подписываешь новую долговую расписку. Что людям оставалось делать? Считать дни до нового урожая…

— Почему же людям? А ты?

— Я… — Иван сделал глубокую затяжку. — Еще в Болгарии я знал, что если организовать бедняков, хозяева не смогут делать, что им вздумается…

Пышо не дал ему договорить.

— Помнишь, на Добро-Поле, когда мы надумали возвращаться, многие солдаты не решались. Капитан мечется с пистолетом в руке и орет на нас — мол, бейтесь за царя и отечество, предателям пуля. А ты как рванул речь, все сразу домой подались. Ротный, сукин сын, застрелить тебя хотел. Потом ты же его от ребят отбил.

— Оставь, Пышо, дело прошлое… Так вот, попытался я людей собрать, поговорить с ними, объединить их для борьбы с Арие и трестом. Но то ли люди слишком напуганы были, то ли не сумел я расшевелить их, то ли предатель нашелся — одним словом, сорвалось. Арие вызвал конную полицию и меня в Ресистенсию отвезли, в полицейский участок. Там месяц продержали, чуть ли не каждый день были.

— А твоя земля?

— Арие отдал ее другому, и то на выплату — ведь лес-то я вырубил.

— Что ни говори, дают людям землю, — мечтательно протянул Пышо. — Земля это, брат, пусть самые что ни на есть ядовитые змеи и звери всякие там водятся…

Иван махнул рукой:

— Сейчас и того нет, Пышо. Там, где заводятся такие пауки, как Мито и Арие, все должно приносить выгоду. Сейчас там надо предварительно платить даже за право бороться с лесом, змеями и хищниками.

Все примолкли. В глазах Пышо мелькнуло отчаяние. Он поник головой, потом внезапно оживился, выпил пиво и потребовал еще. Наско взглянул на него с удивлением.

— Что смотришь на меня, парень? — вскинулся Пышо. — Таков уж я: о выпивке думать не думаю, а выпью кружку-другую, и душа горит, все больше хочется. Бочку бы мне сейчас — так и припал бы к ней.

— А потом?

— Что потом? Заснуть бы и не просыпаться…

6

Молча, не говоря друг другу ни слова, люди разошлись. На скамейке остались Пышо, Марин и Наско. Солнце клонилось к закату, с Ла-Платы потянуло прохладой.

— Почему ты без работы, Марин? Тебе легче найти, ты язык здешний знаешь, — первый нарушил молчание Пышо.

Марин подставил лицо свежему ветерку.

— Эх, браток, да ведь крестьянин я, как и ты. А здесь не как у нас — в эстансиях работу найдешь только во время жатвы и молотьбы. Знать бы какое-нибудь ремесло, тогда, может, и нашел бы постоянную работу.

— Как же быть?

Марин прочел тревогу на лице Пышо, криво усмехнулся.

— Жить, не думая о том, что будет завтра. Пропади она пропадом, распроклятая жизнь…

— Тебя послушать, бай Марин, так выход один — с обрыва да в воду, — заметил Наско. — Живут же здесь как-то люди.

— Да, некоторые приживаются. А сколько пропадает?

Помолчали.

— Марин, как тебе удается в гостинице жить?

Марин поудобнее устроился на скамейке, устремил взгляд на соседнюю аллею, где два мальчугана боролись на траве, и порылся в кармане.

— Очень просто. Пропусками торгуют вовсю. Видишь? Они похожи на наши железнодорожные билеты. Даже машинка для пробивания дат такая же. Чиновник берет за один пропуск пятнадцать песо. Выгодно — жратва и крыша над головой на целый месяц обеспечены.

— А кто не может платить?

— Голодает, на свалках роется. А кто похрабрее, выждет момент и стянет несколько пропусков. Потом схитрит, доберется до машинки и даты пробьет.

— Зачем же брать несколько пропусков?

— Один себе, — Марин повеселел, — а остальные по дешевке спустить можно. Покупателей сколько хочешь, Пышо. Выторгуешь и на выпивку…

— Здорово ты приспособился, — ухмыльнулся Наско.

— Нужда заставила.

Пышо вдруг поднялся, увидев у входа в парк Ивана.

— Сюда, мы здесь! — крикнул он, махнув рукой фронтовому другу.

Наско тоже вскочил.

— Ну как? Есть что-нибудь хорошее?

— Есть, есть! — издали крикнул Иван.

Он подошел к скамейке и сел рядом с Марином.

— Завтра поведу вас на работу, — сказал он вытирая пот с лица. — Согласился тот пес.

Пышо только вздохнул. Потом, припомнив рассказ Марина о пропусках, спросил Ивана:

— Ты как в гостиницу входишь?

Иван толкнул локтем соседа:

— У него вот билетик купил. Десятку дал. Буду работать, смогу немножко скопить, если о жилье и еде не думать.

— Продешевил я, здорово продешевил, — ухмыльнулся Марин.

Пышо опять вздохнул и опустил голову.

С рассветом трое друзей вышли из гостиницы. Иван шагал энергично, ловко лавируя в сутолоке улиц. Наско шел с видом человека, которому нечего спешить. А Пышо отставал.

— Пошевеливайся, Пышо, опаздываем! — то и дело оборачивался к нему Иван.