Под небом Аргентины

Секретарь партийной организации провинции заговорил медленно, чтобы все хорошо поняли его. Он дал ряд указаний для борьбы с провокационными действиями властей во избежание вражды между трудящимися Берисо. Нельзя допускать разъединения рабочих на два лагеря. Необходимо провалить планы реакции, натравливающей людей друг на друга, укрепить сплоченность и единство пролетариата.

— Мы стоим на пороге исторической битвы, — сказал дон Пепе. — Нужно помочь трудящимся города и села освободиться от влияния социалистов и анархистов, помочь им объединиться. Партия ставит перед нами еще одну очень ответственную задачу — провал плана капиталистов Берисо. Повторяю: перед нами стоят исторические задачи. От того, как мы справимся с ними, зависит не только хлеб, но и жизнь тысяч пролетариев. За работу, товарищи!

В первый момент Влад не понял, что совещание кончилось. Потом под влиянием мысли, давно уже волновавшей его, он встал, не попросив слова:

— Товарищи, погодите! Не сомневаюсь, что каждый из нас выполнит свой долг. Но хочу обратить ваше внимание на одно обстоятельство. Мы вели на нашем совещании записи, а их нельзя выносить отсюда. Предлагаю задержаться на несколько минут, заучить их и уничтожить.

— Разумное предложение, — согласился дон Пепе. — Кроме того, напоминаю товарищам, что расходиться надо постепенно, по одному и в различных направлениях. Забудьте этот адрес и не вспоминайте о нем ни при каких обстоятельствах. Все!

На этом совещании молодая Коммунистическая партия Аргентины взвалила на свои плечи ответственность за поединок с великаном. Последующие события можно было бы назвать "поединком Давида с Голиафом".

3

Внезапные увольнения сбили с толку рабочих, а большинство из них и без того жило в постоянном страхе за завтрашний день. Всех волновал вопрос: что задумали хозяева? С тех пор, как начали работать мясохладобойни, именно в это время года в производстве наступало наибольшее оживление. Регулярно курсировали пароходы, дожидаясь очереди у причалов для погрузки товаров. Ничего не слышно было о падении цен или о застое на мировом рынке. Наоборот, разоренная войной Европа восстанавливала силы, и замороженное аргентинское мясо завоевывало новые рынки сбыта. Налицо имелись все условия для расширения производства и наиболее полной занятости рабочей силы. Между тем, происходило обратное.

Жизнь в Берисо сошла с привычных рельс. По вечерам улицы оживлялись, как в дни получек. Мужчины ходили по кабачкам, толковали о событиях, пытаясь как-то объяснить происходящее. Но расходились еще более возбужденные от вина и противоречивых слухов и споров.

Наско, Видю и Трако продолжали проводить в без-делии дневные часы и в лихорадочном напряжении ночи. Увольнения не коснулись иммигрантов, но вся напряженная атмосфера, царившая в городе, частые скандалы и уличные стычки, неуверенность в будущем волновали болгар. Постепенно переселенцы изменяли прежним привычкам, начинали искать забвения в вине и продажной любви. Многие увлеклись азартными играми, надеясь выиграть несколько сот песо и вернуться домой. Это, конечно, было на руку нашим героям. После случая со Стаменко, который с тех пор будто сквозь землю провалился, приятели стали особенно внимательны и очень ловко обирали соотечественников. Их доходы росли.

По утрам они обычно лениво попивали граппу, валялись на тюфяках, как правило, допоздна, часто ссорились из-за пустяков, а то и вовсе не разговаривали друг с другом. Однажды утром Трако, долго обдумывавший какую-то беспокоившую его мысль, нарушил упорное молчание:

— Из головы у меня не выходит тот горемыка, Стойне… Так и вижу, как он дрожащими руками достает аккуратно свернутую бумажку в пятьдесят песо. Небось, несколько месяцев собирал эти деньги!

— На твоем месте я бы расплакался, — презрительно хмыкнул Наско.

Видю же засмеялся и похлопал его по плечу.

— Тебя послушать, так можно поверить, что твое бедное сердце разрывается от жалости. А помню, как ты жадно следил за этой самой бумажкой. Не успокоился, пока к себе ее не положил.

— И все же, — тряхнул головой Трако, — здесь есть что-то, чего вам обоим никогда не понять. Когда он проиграл последнее песо, то простонал: "Эх, дети, дети, до чего дошел ваш отец!" Потом скорчился в углу и стал ждать конца игры. Помните, как он умолял нас? "Я вам выплачу их постепенно, только пошлите сейчас деньги детям. Что вам стоит?" С тех пор ходит сам не свой. Недавно встретил его. "Не могу себе простить, говорит, как посмел я лишить детей тех денег. По грошику их собирал".

— Пьяница. Сегодня раскаивается, а завтра снова пьяный, — пренебрежительно заметил Видю.

— Почему бы тебе не вернуть их? — вскинулся Наско.

— Я и хотел это предложить вам, — ответил Трако. — Наш капитал и без того уже в несколько раз увеличился. Что нам стоит?

— Что нам стоит? — рассердился Наско. — Тогда давайте созовем всех дурней и раздадим им деньги!

— Не так уж много нужно, чтобы понять Стойне. Но надо быть человеком, а не лавочником…

— Что ты хочешь сказать?