Под небом Аргентины

— Ждем, когда пробьет двенадцать, — понизил голос старик и вздохнул: — Не знаешь ты, сынок, какая это для меня радость. Да и для всех. Люди со всей улицы собрались в нескольких домах. Никто не спит. В целом Берисо сейчас вряд ли кто-нибудь спит. Великая ночь!.. Эх, сколько битв я видел, сколько поражений пережил! Хозяевам всегда удавалось нас разъединить и разгромить по отдельности. Но теперь… Посмотри, какой подъем, какая готовность к борьбе до победы!

Тибор не заметил, как чьи-то руки взяли у него пустой сосуд и протянули полный освежающего мате. Торжественно прозвучал чей-то громкий голос:

— Двенадцать, товарищи! Итак, на борьбу до победы!

Все оживились, двор глухо загудел. Кто-то мечтательно произнес:

— Эх, музыку бы сейчас! В нижнем конце у людей граммофон есть..

— Да, в решительный бой с музыкой надо идти, — поддержал другой.

Тибор осмотрелся, потоптался на месте, что-то обдумывая. Потом, решившись, направился к себе в комнату и взял в руки аккордеон, валявшийся в углу со дня ухода Анны. Он любовно вытер пыль с инструмента и вышел во двор. Молча подсел к товарищам, провел по клавишам загрубевшими пальцами и, глубоко вздохнув, заиграл.

Амброзио подошел к нему и отечески поцеловал в лоб.

— С музыкой в решительный бой! — сказал ему Тибор.

В уголках его глаз сверкнули две слезинки. Он не стер их, и они медленно скатились по щекам. В ночном воздухе зазвенела веселая песня.

3

Зима в этом году пришла рано и как-то сразу. Не переставая дул ледяной ветер, затягивая лужи корочкой льда и обдавая своим злым дыханием зябнущих людей, неподготовленных к зиме. Много дней подряд свинцовое небо висело над землей мрачным покрывалом, спускаясь все ниже и ниже. По временам ветер разрывал тучи, но солнце даже не успевало выглянуть из-за них. Подгоняемые нестихающим ветром, они вскоре вновь сбивались в плотную массу, и опять начинал моросить тихий, монотонный дождь. Редкие капли падали тяжело, словно кто-то невидимый поливал землю лейкой, держа ее очень высоко. Серые жестяные халупы выглядели еще более жалкими под хмурым небом.

День, о котором пойдет рассказ, был самым пасмурным и холодным июньским днем в ту необычную для субтропического климата Берисо суровую зиму. Но сегодня люди не слышали бешеного воя ветра, не чувствовали леденящих ударов крупных дождевых капель: была объявлена всеобщая забастовка.

Пролетариат Берисо принял ее с радостью и удовлетворением. Наконец-то они едины! На этот раз они победят.

Городок кишел полицейскими агентами, но тем не менее в нем шла напряженная внутренняя жизнь. Рабочие, выбирая самые дальние и безопасные дороги, собирались в домах, где имелось радио. Дети под видом игры в мяч бегали по улицам и разносили лаконичные записки с инструктажем или последними новостями. Женщины выходили за калитку без пальто, будто в гости к соседке, и порой за два-три километра несли распоряжения забастовочного комитета. Строгие сосредоточенные лица рабочих отнюдь не выражали досаду на непогоду. В глазах их горела решимость, они были охвачены единым порывом, и должны были победить.

В небольшой комнате Тибора собрались соседи. Стульев не хватило, поэтому сидели на кровати, даже на полу. Посреди комнаты Амброзио накачивал примус, на котором стоял большой чайник. Мате переходило из рук в руки. Задумчивые лица оживлялись после каждого глотка.

— Никаких новостей, — вздохнул кто-то в напряженной тишине.

— Будут новости, товарищ, будут.

Морщинистое сухое лицо Амброзио выглядело необычно возбужденным. Уже давно старый рабочий не испытывал такой радости и волнения. Он хорошо знал, что означает всеобщая забастовка, а все-таки на душе у него сейчас было светло.

— Теперь дело другое, — задумчиво говорил он о том, что его волновало. — Наши профсоюзы объединились, и мы боремся плечом к плечу. Кто может победить такую силу? А раньше как было? Один профсоюз объявляет стачку, другой велит продолжать работу. Кому это было выгодно? Хозяевам, которые заменяли бастующих рабочих своими ставленниками, якобы присланными неучаствующим в стачке профсоюзом… Так они нас по одиночке давили. А теперь у них ничего не выйдет.

— Уж не думаешь ли ты, что без драки обойдется? — поднял голову давно небритый сорокалетний человек. — Хозяева только этого и ждали.

— Нет, такого они не ожидали, — вмешался Иван-Учитель. — Им нужен был только повод, чтобы арестовать неугодных.

— Хуан прав, — согласился Тибор. — Они не ожидали, что профсоюзы договорятся между собой, и уж меньше всего думали, что коммунистическая партия договорится с профсоюзами. Такого еще не было, чтобы анархисты и коммунисты выступили сообща.

— Я сам беспартийный, а здесь вижу и социалистов и коммунистов. Мы не в первый раз вместе, — прервал его Пепи.

— Но наши лидеры думали по-другому.

— А мы зачем их слушали?

— Да, зачем? — снова заговорил Амброзио. — Некоторым из них в каждой забастовке революция мерещится! А хозяевам только того и надо. Подошлют провокаторов, взбаламутят народ, а потом бойню устраивают…