Под небом Аргентины

— Говори! — процедил Влад, еле сдерживая гнев. Видю нахмурился.

— Очень просто — хотим помочь забастовщикам. Я и Трако…

— Забастовка не предприятие, и я не работодатель.

— А я знаю, что ты можешь поручить нам что-нибудь, — настаивал Видю.

— А почему именно я?

— Потому что ты руководишь болгарами, ты секретарь..

Влад опешил и невольно сжал кулаки. Каким образом этот человек узнал, что он секретарь? Ведь это партийная тайна. Кто допустил оплошность?

"Это дело надо выяснить, — решил он. — Но сейчас нужно осторожно разобраться в намерениях этого человека. "

— Ты плохо осведомлен, — улыбнулся Влад, подавив возбуждение. — Но это не имеет значения. Скажи, чего ты ждешь от меня?

— Дай нам поручение, — повторил Видю.

— Не я даю поручения, Видю, а партия. И партия не рассчитывает на люмпен-пролетариев.

— Не надо оскорблять меня, Влад, — тихо сказал Видю. — Я пришел с искренним желанием помочь. Я не хочу стоять в стороне от того, что происходит.

— Ты прав, прости меня за обиду. Но что касается искренности — не верю, Видю.

— Твое дело, — неопределенно улыбнулся Видю. — Но хотя бы Трако ты должен верить. Оснований ненавидеть хозяев у него больше, чем даже у тебя. Полиция погубила его брата.

Влад встал, сделал два-три шага по тесной комнатушке, стараясь выиграть время и овладеть собой, потом сурово спросил:

— Скажи яснее — что ты от меня хочешь?

— Вот такой вопрос мне больше нравится, — снова улыбнулся Видю своей неопределенной, раздражающей улыбкой. — Хочу включиться в борьбу, помочь.

Влад испытующе взглянул на него. Несомненно, Видю подонок, циник, все подчинящий своему эгоизму. Выброшенный из своей среды, он не может найти своего места среди народа, потому что ему чужды его страдания, его борьба, его стремления. Может ли такой человек стать пособником хозяев? Вполне. Влад не раз спорил с ним и убежден, что Видю никогда не сможет найти общего языка с рабочими, вопреки своим "социалистическим увлечениям".

"Лучше всего тянуть и постараться узнать, что кроется за предложением помощи", — решил Влад.

— Ну что? — сухо опросил Видю.

— Мне все еще не ясно, какого ответа ты ждешь от меня, Видю.

Видю растерялся.

— Хорошо, сейчас объясню, Влад. Еще два дня назад я и не думал вмешиваться. Мне видишь ли, моя шкура дороже и косточек жалко. Знаю, что нелегко выдержать побои в полицейском участке… Дайте ж и мне мате, люди! Какие вы негостеприимные.

— К незваным гостям, — вставил Иван.

Видю не обратил на него внимания. Жадно потянул мате, попросил еще и задумчиво заговорил:

— Был у меня сосед. Молодой, мне ровесник, Гаучо звали…

— Знаю, — прервал Видю сразу помрачневший Влад, — его зарезали два дня назад.

— Но ты не знаешь, почему, — продолжал все так же задумчиво Видю, — Из пампы парень пришел и жену оттуда привел. Как они любили друг друга! Мы подружились, и я к ним часто ходил попить мате. Он делился со мной. Я знал, что он член "Патриотической лиги".

— Лиги убийц, — поправил его Стоян:

— Да, несколько дней назад я убедился в этом. Гаучо был человеком простым, но честным. Он искренне верил, что место каждого аргентинца — в "Патриотической лиге". Когда хозяева начали подзуживать аргентинцев против иммигрантов, я все разъяснял ему подоплеку дела, и мы часто спорили. Постепенно он стал разбираться, где правда, а где ложь, и отошел от лиги. Несколько дней назад к вечеру он позвал меня и сказал, что порвет с лигой. А сам весь трясется от ярости. Напрасно я его расспрашивал — ничего не вытянул. Понял только, что лигу правильно называют лигой убийц… Жена с утра до вечера умоляла его уйти обратно в пампу, а он все повторял, что он не трус. И два дня назад его зарезали на пороге…

— Газеты писали что-то о любовной истории, — отозвался Иван.

— Глупости! Гаучо зарезали потому, что он отказался выполнить какое-то подлое дело, не хотел стать убийцей. А полиция сочинила историю, будто его зарезал любовник жены — повод увезти ее в участок. Я-то хорошо знаю, что не было никакого любовника — она боготворила своего Гаучо.

— А для чего она им понадобилась? — спросил Стоян.

— Очень просто — она знает правду и может указать, кто подослал убийц. Сейчас ее продержат в полиции, поглумятся над ней досыта и отправят в какой-нибудь публичный дом искалеченной и раздавленной духовно и физически.

— То, что ты рассказываешь, Видю, очень интересно, — задумчиво проговорил Влад. — Надо все проверить и женщину найти… если, конечно, твой рассказ точен. Но при чем тут твои требования?

— Для меня многое прояснилось, Влад, и я не хочу стоять в стороне. Я могу быть полезен, если не силой и храбростью, то умом и хитростью.

Влад испытующе посмотрел на него и сделал знак Ивану не вмешиваться.

— А как ты меня убедишь, что ты не привёл за собой полицейских ищеек?

Видю возмутился:

— Как ты мог подумать такое! За кого ты меня принимаешь?

— Успокойся! — Влад махнул рукой и подал ему мате. — Я всегда говорил, что ты беспочвенный интеллигент, довольно испорченный, циник, за душой у тебя ничего. В то же время ты сентиментальный, вспыльчивый, капризный. Одним словом, ты человек, которому надо верить с оглядкой.