Под парусом

------------------

То ли не успели еще национализировать Алупкинское майоратное поместье князей Воронцовых-Дашковых, то ли Главное курортное управление просто не торопится снимать эту надпись…

Кто его, мол, знает!

Алупка — прославленный курорт.

Есть там горы, есть море, есть дачи, есть проводники и т. п….

Но всего славнее Алупка знаменитым дворцом князей Воронцовых-Дашковых, хотя рядом с дворцом существует еще и санаторий Украинского Красного Креста, с украинским поэтом Владимиром Сосюрой в нем и с надеждой, что вскоре туда приедет еще Валерьян Полищук… И кто тогда будет знаменитее — неизвестно…

Равны будут!

С одной стороны "готика", с другой стороны "Гарт" [1]… Оба на "гы" начинаются.

Попасть в Алупку из Ялты или из Симеиза можно и без "Путеводителя по Крыму". Просто нанимается чалая кобыла, запряженная в трясуче-гремучую "линейку", со смуглым человеком на козлах и с кнутом у того человека в руках, и нахлестывается эта чалая кобыла тем кнутом нещадно…

Таким чином довозят вас до самого Воронцовского дворца…

Потом говорится той чалой кобыле:

— Тпрр!

И вы на месте…

Встаете и идете осматривать знаменитый дворец и знаменитый парк.

Подходите и говорите:

— М-да! Неплохо жили, пусть их сиятельствам легонько икнется! Незачем им было социальную революцию устраивать! Можно было просуществовать и без революции… И даже неплохо просуществовать.

Кругом одна тебе готика…

Столетний дворец (начали его строить в 1820 году, кончили в 1837-м) из серого камня "угобзишася" над морем, под вековечным "хаосом" вздыбленных какой-то катастрофой скал.

Дворец этот — и мрачный в величии своем, и веселый, благодаря террасе мавританской, копии с террасы Альгамбры, что спускается к морю, охраняемая шестью белыми мраморными львами, шестью чудами искусства, красавцами и во сне и в бодрствовании. И глядят со столетних стен столетние портреты работы разных знаменитых мастеров, отошедших во тьму столетий…

Екатерина Великая в расцвете своей эротически-постельной красоты и Екатерина Великая с запавшим старческим ртом…

И Петр Великий, и Александр Великий, и Николай I Великий, и шведский король Великий.

И все они великие… великие… великие…

И нет среди них маленьких… Только в аванзале смотрит со стены из-под татарской шапочки старый дедок Абдул Хурза, бывший слуга царский, а ныне "слуга революционный", который ходит по этому дворцу уже 52 года (с 1872 года служит здесь)…

Повесили, уже после революции, и его портрет рядом с Александром Первым, да еще и "благословенным"…

И ходишь по "голубым" гостиным, по "ситцевым" будуарам, по "дубовым" на полтораста человек столовым…

Ходишь и думаешь…

О "любви" к господам думаешь…

А из угла смотрит на тебя в столовой "ванна для шампанского".

Ели-ели графы и князья, "земли русской радетели", пили-пили, а потом еще и купались в шампанском.

А сверху, с хоров, музыка гремела:

Царствуй на славу наш

Царь православный,

Боже, царя храни!

. . . . . . . . . . . . . . . . . .

А кругом вековой парк. И беседки, увитые розами, и беседки, увитые виноградом, и копии с "Бахчисарайского фонтана", и фонтаны "Амуры с Психеями"…

И "дворцы" для челяди…

70 человек слуг для двоих "геморроидально-моченедержательных" князя и княгини…

И триста человек "рабов божьих и княжеских" парк прибирают…

Прибирают, и копают гроты, и ставят памятники "возлюбленной собачке нашей"…

И лежит "прах" княжеской собаки под могильным камнем, человеческими натруженными руками возведенным…

И молитвенно шепчут уста:

Тише! Здесь царство покоя:

Цюця здесь барская спит…

И возносятся очи горе.

Упокой, господи, цюцину

душу и водвори ее в рай.

Вместе с князем и княгиней.

Водвори… Водвори… Водвори…

1924

Перевод А. и З. Островских.

[1] Украинское литературное объединение 20-х годов.

Гурзуф

Прощай же, море! Не забуду
Твоей торжественной красы
И долго, долго слышать буду
Твой гул в вечерние часы.
В леса, в пустыни молчаливы
Перенесу, тобою полн,
Твои скалы, твои заливы,
И блеск, и тень, и говор волн.

Хорошие стихи?

Это не я. Это Александр Сергеевич Пушкин написал, когда был в Гурзуфе. Тот самый А.С.Пушкин… 8 июня как раз минуло сто двадцать пять лет со дня его рождения.

Что и говорить! Пушкину-таки далеко до нынешних футуристов или там имажинистов… Однако при случае почему не вспомнить и о нем, а еще сидя в Гурзуфе под знаменитым его (А.С.Пушкина) платаном или любуясь синим морем из его (А.С.Пушкина) грота в крутой над морем скале…

Сижу и думаю, что написал бы, глядя на море, имажинист?

Может быть, так:

Адью! О море! Ты снимаешь
С прибрежья синие штаны…
И жадно гальку оголяешь
На пузе взбешенной волны. [1]

А футурист (наш) такое бы учудил:

О, кабле-волны! Кабле-море!
О вы, прибоя кабле-силы!
Мы жеребца с электровзором
Родим от радиокобылы!