Под синим солнцем

Надя проснулась и, по привычке накинув пальто на голое тело, вышла на балкон. Есть четыре вида окон в новогоднюю ночь. В одних из них живут одиночки, они, перед тем как лечь спать, заново перестилают постель в свежее отглаженное бельё, а старое отправляют в утиль, затем, придерживая вафельным полотенцем, они тихо откупоривают бутылку советского шампанского / Амбоне Гран Крю две тысячи пятого, ставят перед кроватью и в тёплом свете ночника возлегают назло остальным. Во вторых окнах – парочки, они любят так, будто за час нужно успеть перепробовать всё, чтобы предотвратить падение огромного астероида и чтобы затем смотреть друг на друга почти героически. Третьи – как спелую тыкву от семечек – распирает изнутри от количества персонажей на квадратный метр, кто курит с балкона в гостиной, часто по двое, по трое, пока остальные силуэты шумят (абсолютно бесшумно) за запотевшими стёклами; на кухне мама с папой дорезают винегрет, а девочка с каштановыми длинными волосами прыгает с дивана. В четвёртых – темно, там вообще никого нет.

На улице кричат надрывно, бессвязно, выходит один полувизг-полурык с хлюпающим придыханием, с радостью даже. Когда начинаются фейерверки, значительная часть обитателей многоэтажек обретает в себе зрителя. Кто она среди них? Ещё одно мрачное окно, мимо которого быстро пробегают взглядом? Пусть так, даже хорошо, очень хорошо, поёжилась Надя. За шторами вещи разбросаны на столе, на полу: ненавистные лифчики, свитеры, колготки. Диван посредине, всегда разложенный в подобие кровати. «Мак», старый добрый «мак», такой необходимый студентке и на фиг не нужный офиц… баристе… бариста, тьфу; веер, распустившийся павлиньим хвостом над оттоманкой, заваленной джинсами и книгами, ножки штатива для камеры с высоким разрешением, с десяток дебетовых и кредитных карточек, тут же бумажка с паролями, конверты от разных банков. И жизнь всегда где-то вне всего этого, цепляется глазами за светящиеся гирлянды, бенгальские огни, шум и хохот, и фейерверки. Хорошо… она знает, когда она вернётся в квартиру, очки запотеют, и, воспользовавшись этим, Саша стремительно ускользнёт, он уже становится прозрачным, ещё чуть-чуть, и его тут будто никогда и не было, останутся только записки, забытые кем-то в кафе. Из последних сил выжала из памяти его образ: он открывает губы, но выходит какое-то немое кино. Полотно дрожит, а фразы зачитываются с экрана твоим голосом, твоими интонациями. Здесь лежал он на твоих коленях, и ты перебирала меж пальцев его волосы. Что ты говорила, как он отвечал? Разве в ваших жестах не было риска застрять навсегда, словно в узком проёме меж двух отвесных скал? Ты знаешь ответ, ведь ты ступила на этот путь не колеблясь, прекрасно зная, к чему в итоге он тебя приведёт.

Через час наступит Новый год.

Экран разбит, но работает. Вместо гудков играет раздражающая мелодия. В очереди перед вами два человека. И снова мелодия скисает, будто кассету зажевало (будто ты когда-то держала в руках кассету). В целях улучшения качества обслуживания все разговоры записываются.

– Алло, привет!

– Добрый день, это служба экстренной психологической помощи.

– Ха-ха, очень смешно, с наступающим…

– Как я могу к вам обращаться? – устало спросил незнакомый голос.

– Прекрати, Тамар, мне это нелегко даётся.

– Как пожелаете, я ни в коем случае не настаиваю. Опишите детальнее место вокруг себя, вы звоните из дома?

– Вроде да, а может, и нет. Запуталась. Я уже не в состоянии отличить работу от дома.

– Кем вы работаете?

– Да это неважно…

– Конечно-конечно, нет ли у вас под рукой колюще-режущих предметов, рецептурных препаратов? Настоятельно рекомендую убрать с глаз. Установлено ли в помещении газовое оборудование?

– Что?..

– Какой способ покончить с собой вы предпочитаете?

– Что ты несёшь?

– Держитесь подальше от окон.

– Тамар, розыгрыш зашёл слишком далеко.

– Я тем не менее настойчиво рекомендую не ронять подключённый к сети телефон в наполненную ванну. Если принять максимальную мощность зарядного устройства равной двадцати ваттам, при напряжении питания пять вольт сила тока составит четыре ампера, что при отсутствии качественной автоматики неизбежно приведёт к существенному ущербу для здоровья или даже к преждевременной смерти.

– Я же не настолько дура, чтобы сидеть в ванне с подключённым телефоном.

На том конце раздался смешок.

– Я рада, что вы так упрямо это отрицаете.

– Что отрицаю?

– Неизбежность своей мученической гибели.

– Иди к чёрту! Я и не думала кончать жизнь самоубийством!

– По статистике, семьдесят процентов обращающихся за помощью на горячую линию не признают желания покончить с собой…