Под солнцем и богом

– Хорошо, хорошо, понимаю… Я здесь, вы там. Мы действительно на разных планетах, вдобавок фактор внезапности! В общем, так… Сделаем следующее: мобилизуйте парочку франкоговорящих частных детективов, желательно чернокожих – во Франции таковые найдутся – и приличного журналиста, кто возглавит группу. Наймите для них небольшой самолет, могущий сесть на грунтовом аэродроме Ебби-Бу, и обеспечьте: въездные визы, доступ в воздушное пространство Чада, ну и сто тысяч немецких марок наличными.

Ачерсон услышал, как в микрофоне скрипнули чьи-то зубы, а может, хрустнули фаланги пальцев. Но возвещало ли это вымученное «да» или злобный отказ, он не знал. Все части его тела скрипели сами, лихорадочно карабкаясь на вершину, ему казалось, самой крутой в его жизни высоты.

– Насчет самолета и группы – не знаю, рано об этом говорить… – нехотя заговорил Айзенкрот. – Но треть запрашиваемой суммы получите. Безусловно, если данные паспорта совпадут. Как передать деньги, пока не знаю… Кстати, а почему бы вам самому не прилететь?

– Н-да, похоже, я распинался зря…

– Не перебивайте, Харви, дослушайте! Вы действительно откопали клад, но по большей части долговыми расписками призрака, который витает над Сахарой. Вы получите ровно столько, сколько запросили, но при одном условии: физические признаки беглеца выложите на стол переговоров, как и сопревший от пота паспорт. Если трезво, идея с частными детективами несерьезна, отдает ребячеством. Подумайте, без наработанных связей, какой от них прок? Кто, кроме вас, знающего регион, с этой задачей справится?

– Это все?

– Все, Харви…

– Теперь выслушайте меня. Завтра, не позднее одиннадцати, затребованная сумма должна оказаться в Ебби-Бу. Как вы ее доставите – самолетом, дельтапланом или на русском луноходе – меня не интересует. Пятьдесят тысяч я получу немедленно, передав вам паспорт, негативы со снимками жертвы и карту-схему, где она захоронена. Оставшуюся часть гонорара – сдадите на доверительное хранение местному адвокату, у которого я и ваш представитель подпишем соответствующий контракт. Для его практического воплощения доставьте фото всех мужчин не старше сорока пяти, которые десятого января вылетели из Мюнхена в Йоханнесбург. Уточняю: если завтра в одиннадцать ноль-ноль гонорар не будет вручен, наше устное соглашение теряет силу, и я свободен от всяких обязательств. О своей принципиальной готовности прошу сообщить мне в районе девяти часов, вряд ли вернусь раньше. А теперь прощайте и пожелайте удачи!

Во включенном на громкую связь динамике раздался щелчок. Конрад Айзенкрот потянулся к лежащей на столе трубке, опасливо поднес ее к уху и лишь затем водрузил на законное место. В полном смятении чувств поерзал несколько минут и вновь обратился к стойке с телефонами и селектором. Нажав на тумблер, пригласил к главного бухгалтера компании.

Глава 23

Остроухов листал увесистую, явно не отечественной сборки папку, силясь ухватиться хоть за что-нибудь. И чем дальше усердствовал, тем больше терял ориентир. Более того, никак не мог понять, откуда этот фрукт вообще. Поморщился, вытащил единственный не прошитый в папке лист, захлопнул скоросшиватель. Выложил лист на стол и углубился в чтение, притом что совсем недавно начал с него просмотр всего фолианта. Набросанная ужасным почерком реляция – отчет Кривошапко о его поездке в Вену и встрече с представителем Корпорации.

Полковник позвонил еще вчера, ближе к полуночи, сообщив о благополучном прибытии. «Черкани пару строк» – бросил в трубку Остроухов перед тем, как распрощаться, что означало: до их обеденного рандеву в столовой шефу важно ознакомиться с итогами.

Ровно в 9:00 венский эмиссар доложил о своем прибытии адъютанту Остроухова и был мгновенно принят – генерал, по-видимому, предупредил помощника.

Заговорщики поздоровались взглядами, хотя Остроухов и протянул руку. Но явно не для рукопожатия: давай, мол, что принес. От Кривошапко не ускользнуло: генерал удивился, увидев тяжелый конверт вместо папки. Тут же вскрыл и, рассмотрев заморской фактуры скоросшиватель, понял, в чем дело: что-то необычное, значит, не для посторонних глаз. Взял листок бумаги и размашисто написал: «В час, как всегда».

Остроухов открыл верхний ящик письменного стола, забросил в него папку. Повернулся и, щурясь, искал кнопку вызова начальника Оперативного отдела. Нажал.

– Слушаю, Рем Иванович! – откликнулся Кривошапко.

– Андрей, зайди.

– Может…

Остроухову стало ясно: Кривошапко противится. Ведь до условленной встречи в столовой, где они оберегатся от потенциальной прослушки, всего сорок минут.

– Сейчас, говорю! – проскрежетал Остроухов.

– Слушаюсь, товарищ генерал-полковник, – едва вымолвил «убывший на похороны», как гласил недавний приказ по управлению, и нехотя встал из-за стола.

Кабинет Главного – в другом крыле здания, путь не близкий. Кривошапко между тем двигался не спеша, точно прогуливается. Офицеры столь ответственного заведения, как внешняя разведка, в стенах Лубянки так не ходили.