Под солнцем и богом

Сравнительно недавно он разложил абстракцию «национальные интересы», воспринимавшуюся в детстве как субстанция чистых рук, самопожертвования. У слуг народа общественное – в который раз убедился – преломляется через призму личного. Все как на подбор – глубоко эгоистичные, с раздутым самомнением натуры. Но главное – готовы полмира стравить, лишь бы своей властью упиться.

Москва откликнулась на подборку сдержанно, рекомендовав переключиться на ЦАХАЛ, МОССАД[99], сферы наглухо закрытые, ему, желторотой мелюзге, там априори не светило. Под стать прохладному тону и гонорар – жене на пару тряпок. А удастся десятку заныкать – прикупишь «Путеводитель стукача» в последней редакции, на Западе в любой книжной лавке.

Высморкавшись и крякнув пару раз, Бенефициар воздаяние к своим жалким активам присовокупил, молвив про себя: «Лиха беда начало! И на том спасибо: хоть антисемитам, да сгодился…»

Шли годы. Бенефициар метался от одного бизнес-проекта к другому, но неизменно терпел фиаско. Возмужал, поднабрался лоска и опыта, но на табло успеха – по-прежнему пробел. Израильский бомонд перед ним распахивал объятья, но, провожая, – кривая усмешка в спину и кукиш в кармане. Парвеню сплавлял в Москву великосветские сплетни, свежие анекдоты, анекдотическое жалование и получал. Комплексовал, но за шпионскую халтуру держался – других альтернатив, поддерживающих чувство причастности к чему-то значимому, не видел. Найдя в непотребстве власти себе оправдание, потихоньку за медяки стучал. И уже не рефлексировал: смотри, против самого себя…

Бенефициар отбросил одеяло, опустил ноги на пол. Поправил волосы, протер глаза. Губа чуть вздрогнула, потом еще раз. Мелькнула тень чего-то язвительного, но утонула в думах.

«Воротил бы нос от Москвы, где бы сейчас канифолился? В Объединении защиты прав репатриантов? Синекурил бы там за гроши, лебезя перед каждой шишкой? Чем какая надменнее – тем ниже кланялся бы. Кроме как взяточничать, в чем миссия слуг народа? Нахапать по максимуму, да куражиться? Национальные интересы? Ставят ли их хоть в грош?! Чем я хуже? Должностью торгуют, я – сплетнями о них. Квиты! Сейчас на до мной созвездие успеха. Законы физики не приладил бы, не видать его как собственных ушей. Зато, как толпе, по гудку не вставать…»

Вдруг, откуда ни возьмись, арбитр, степенный, рассудительный, битый жизнью и сам. Поморщился, скривился, но ненадолго. Задумавшись, почесал репу. Оперся о мотыгу, коей прилежно рыхлил грядку истины, дикорастущую, стелящуюся за горизонт. Выразительно пожал плечами, показывая всем видом: что вам сказать, не знаю… Угрюмо заработал дальше.

Арбитр поднял глаза, увидел: Бенефициар, облачившись, решительно зашагал куда-то. Спина прямая, как доска, но шнурок на правой туфле болтается. Должно быть, завязать забыл – так торопится. Созвездие – дама капризная: кто нахрапистее, того и привечает…

Арбитр утерся рукавом, взвалил на одно плечо мотыгу, на другое – рюкзак. Со взором зарождающегося любопытства заторопился вслед.

Из рюкзака торчит газета «Глобс»[100]. На лицевой странице – аршинный заголовок: «Против премьер-министра Израиля открыто шестое уголовное дело. Пресс-служба: отставка исключается». Ниже заметка петитом: «Толстосум жертвует 70.000 долларов на пересадку почки. Ребенок будет жить».

Глава 31

– Кто-кто? Не слышу! Говори громче!

– Это я, Курт.

– Снова не слышу… Черт, что за шепот?

– Не узнаешь? Это я, Курт, киоскер с площади «Сэндтон»! – внештатный агент капитана йоханнесбургской полиции Тома Спейси повысил голос.

– А, это ты… Почему шипишь? Бизнес не идет – мороженным приторговываешь?

– Он рядом стоит, может услышать… – вновь зашептал киоскер.

– Проклятие, не разобрать! Курт, в чем дело?

– Присылай наряд, пока он не смылся, немедленно!

– Кто?

– Парень с фотографии. Один, без второго… Тот, что на цветного похож.

– Какой еще цветной, Курт? Белены объелся? На «Сэндтон» цветные?

– Он это, мистер Спейси, не сомневайся. Забыл, что вручил мне два фото разыскиваемых? Обещал еще: «Просигналишь – налоговиков приторможу».

– Что?! Этот?! Задержать! – Капитан вскочил с места и, пытаясь выкрикнуть что-то, сорвал голос. При этом Спейси не захлебнулся – настойчиво изрыгал в трубку нечленораздельные тирады.

Спустя полминуты в кабинет капитана постучали, просунулась голова визитера.

– Не дозвониться к тебе, Том! – Помощник начальника Управления полиции Йоханнесбурга, решительно направился к столу. – К генералу!

Капитан в недоумении уставился на коллегу. Трубка осталась у уха, отойдя чуть-чуть.

– Не расслышал, Том? Сейчас, говорю… – сбросил две «октавы» помощник, обозначая угрозу.

Взъерошенный, густо раскрасневшийся капитан призадумался, решая дилемму: что важнее – поимка разыскиваемого № 1 и звание майора в придачу или экстренный вызов к генералу?