Под солнцем и богом

Вдобавок к обретению, Ринус впервые в своей жизни халтурил, в смысле – подрабатывал, что привносило в сорванный куш особый, распирающий его мужскую гордость привкус. На его непыльной, но самой что ни на есть живодерской работенке о премиях и не слыхивали. Доплачивали лишь за стаж и то – сущие гроши. А тут, считай ни за что ни про что, две месячные зарплаты – и никаких поборов. Сама халтура курам на смех: купить сегодняшний выпуск лондонской «Таймс» (заказчик трижды повторил – не спутай с другими) и, по обстоятельствам, кого-то там встретить. Поначалу не назвал даже где.

– Езжай к площади «Сэндтон», позже уточню… – скомандовал заказчик, когда тронулись.

Ринус все же слегка волновался – покупать газеты прежде ему не доводилось. Более того, он никогда их не читал. У него и телевизора дома не было, как, впрочем, и семьи. Кругозор замыкался, точно у его подопечных, на базовых функциях и то – далеко не всех: поесть от пуза да дрыхнуть все свободное от работы и забот по дому время.

Йоханнесбург Ринус знал как пять своих пальцев – любой переулок, проезд. Здесь он родился, с перерывом на службу в армии прожил тридцать пять лет и изъездил вдоль и поперек по работе.

Ближайший киоск – рукой подать, у противоположного сквера, пересеки лишь площадь. Пройдя полпути, Ринус чуть замедлил шаг и аккуратно приладил расхристанную куртку, будто вызван к начальству на ковер.

Киоскер обратил внимание на Ринуса не сразу. Скорее всего, отказывался принимать «синего воротничка» за своего потенциального клиента. Но, по мере приближения Ринуса, задергался, а потом и вовсе обомлел: не послан ли службой судебных приставов опечатать киоск?

– Здравствуйте, не могли бы вы, любезный… – залебезил Ринус, точно просит прибавку к жалованию. – Отпустить мне «Таймс».

– О чем речь, с превеликим удовольствием! – Курт готов был притащить газету в зубах и даже задарма отдать.

– Не знаю, как вас благодарить, сэр! – Умаслившийся Ринус разве что не вильнул хвостом. Тотчас полез за деньгами в карман.

Курт взял газету с полки, но вдруг застыл, засомневавшись в кредитоспособности клиента. О том, что только что мечтал провалиться под землю, уже не вспоминал. Страхи не деньги, не вечны…

– Это на самом деле «Таймс»? – слазив не в тот карман, уточнил Ринус.

– Разве не видите? – Курт все еще держал газету в руках. С явным недоверием рассматривал аляповатую рабочую униформу клиента. «Красные шеи»[101], от которых разит букетом машинного масла и собачей шерсти, газет у него прежде не покупали, если не запамятовал чего…

– Вы проверили, это «Таймс»? – прокряхтел посыльной, извлекая с трудом деньги.

– Читать умеете?! Смотрите, «Йоханнесбург Таймс»! – прогремел Курт, разворачивая газету. Запах псины, похоже, не столь летуч, как заразен повадками. Йоханнесбуржцы же свою центральную газету в целях удобства называли «Таймс»…

– Вот-вот! – захлебываясь от волнения, протараторил Ринус. – Друг просил: не покупай никаких других! Только… какую? Забыл… Американскую? Или, может, «Тайм»?

– Американскую? «Тайм»? Это же не газета, а журнал! – Курт достал из стопки красочную тетрадку.

– Нет. Он сказал газета… Может, английская… не помню…

– Ах, лондонская Тай… – Киоскер осекся. Фотографии, которые Тому Спейси обещал уничтожить, вдруг всплыли перед глазами. Как назло, папуас в оранжевой куртке из псарни приперся…

– Именно, лондонская «Таймс»! Как хорошо, что вы тут! И у нас на работе только толковых держат. Сколько с меня, сэр!

Киоскер вернул «Йоханнесбург таймс» и «Тайм» на свои полки в стеллаже. Повернувшись вполоборота, стал воровато посматривать на восторженного недоросля, сегодня утром оставленного в отрочестве на новый срок, а скорее, пожизненно.

Два идиотских эпизода с «Таймс» с интервалов в двадцать минут (первый своими зигзагами чуть не загнал его в могилу) были для Курта явным перебором. Ему, безнадежно запутавшемуся в любовницах и долгах, из этого бермудского треугольника, где, увязли еще двое, один – чуть не обделавшийся на площади пройдоха, а второй – подданный страны непуганых идиотов, хотелось, всех послав к чертям, дернуть куда подальше.

Вдруг киоскер посмотрел на Ринуса в упор. Тот даже отпрянул малость, хоть и протянул банкноту в пять рандов.

– Послушай, приятель, лондонскую «Таймс» сегодня не завозили. Скорее всего, не вышла… – как можно достовернее сказал киоскер. После чего потянулся к ящику, где, как ему помнилось, лежали два испоганившие утро фото.

– Жаль. Расстроится, наверное… – Ринус переминался с ноги на ногу, все еще на что-то надеясь. Но, увидев, что киоскер согнулся под прилавок, нехотя развернулся и понуро зашагал обратно.

Киоскер и не подозревал, каким судьбоносным окажется его ответ-отлуп для закругления где только не вывалявшегося и как только не самовольничавшего сюжета.

Прохожие, которые время от времени проявлялись у памятника королеве Виктории, ни на что, кроме как на саму скульптуру, не западали. Большая часть косилась, проходя мимо, а туристы – задерживались. Задирали головы, с разных точек фотографировали – неизбывным зудом отметиться и здесь…