Под солнцем и богом

Три ночи – пик сновидений, до утренних экзерсисов еще рано… Харви между тем все нипочем. Запрыгнув в головное такси, он распорядился: «Штаб-квартира «Зюддойче цайтунг».

Дежурный секьюрити «Зюддойче цайтунг» по-английски – ни слова (надо же!), но, разобрав «Айзенкрот», обратился к журналу допусков. Записи аудиенции, однако, не нашел и развел руками.

Харви окинул взором лобби. Увидев уголок для посетителей, потопал туда и, завалившись в кресло, вскоре заснул.

Ровно в 9:00 главный редактор стремительно вошел в лобби, расстегивая на ходу пальто. Остановился и, здороваясь с охранником, заметил: в секторе для посетителей дрыхнет респектабельно одетый мужчина.

– А это кто?! – возмутился Айзенкрот.

– Сменщик сказал, иностранец, но все, что разобрал – «Айзенкрот».

– Эрих, немедленно разбудите. Выясните, почему он здесь. Если очередной параноик, спровадьте! – Айзенкрот направился к лифту.

– Будет сделано, господин главный редактор!

Харви вновь угрожали полицией и в очередной раз ему удалось отбиться. Подскочивший на шум спортивный репортер, сносно говоривший по-английски, погасил конфликт. Позвонив завканцелярии главного редактора, разъяснил: к шефу на прием рвется английский журналист Харви Ачерсон. По его словам, близко с ним знакомый.

– Ачерсон? Хм… В лобби говорите? Пусть подождет.

Через полчаса Харви принял начальник отдела новостей.

– Дорогой господин Ачерсон! Шеф просил передать: он высоко ценит наше с вами сотрудничество, надеется на продолжение… Мы готовы рассмотреть любую ценную наработку. В качестве фрилансера, так сказать… Жаль, не созвонились прежде…

– Не утруждайте себя подтекстами, Фриц, все ясно, – грубо оборвал собеседника Ачерсон. – Скажите лучше: в сегодняшнем номере есть заметка о смерти пассажира на борту «Йоханнесбург-Мюнхен»?

– Откуда? Я едва узнал об этом…

– Всплыли подробности?

– Пока никаких. Наши источники в полиции не всегда эффективны. Нередко слить – себя подставить…

– Я заснял серию снимков…

– Каких?

– Когда выгружали усопшего.

– Прелестно! Купим их у вас, снесусь лишь с шефом.

– Вот-вот… Только с шефом переговорите о другом.

– О чем же?

– Напрягите всю цепочку: «Люфтганза», полиция, врачи. И продуйте их насквозь! Сколько бы это не стоило!

– Постойте, у вас что, зацепки, помимо снимков?

– У меня, представьте себе, голая интуиция.

– Ну, знаете… На повестке, возможно, рядовой инфаркт…

– Фриц, передайте шефу все слово в слово, именно так, как я сказал. Я же в гостиницу – выспаться. Встретимся после обеда, в часика три. Не забудьте предупредить секьюрити. Удачи!

Айзенкрот пытливо рассматривал Харви Ачерсона, чем британца ничуть не тревожил. Более того, внушал здоровый оптимизм.

Харви ни на йоту не сомневался: причина аудиенции – кончина пассажира на борту лайнера «Йоханнесбург-Мюнхен». Никакие прочие мотивы не могли подвинуть этого кашалота масс-медиа к незапланированной встрече. Ибо более идиотского поступка, чем без о’кей примчаться в солиднейшее издание, он в своей карьере не совершал.

– Именно таким я и представлял вас, Харви. Вы такой же, как и на фото: жилистый, подтянутый, неустрашимый. Единственно, чего не выходит разглядеть – печати Шамбалы. Признайтесь, в горы вы стремились за этим? – более чем доброжелательно начал главный редактор.

– Не в моей ситуации спорить… – ехидно хохотнул Харви.

– Вы вновь на коне, осмелюсь вам сказать, – кашлянув в кулак, с ноткой зависти заметил Айзенкрот.

– Я весь внимание, герр Айзенкрот.

– Собственно, задержу вас не надолго. – Айзенкрот увел глаза в сторону. – Чтобы сообщить: мы покупаем снимки. И, конечно, выразить признательность…

– Это все? – опешил экс-журналист.

– А что еще? – искренне удивился Айзенкрот.

– Я не нуждаюсь в той подачке, которую вы из себя выцедили.

– Не понимаю… – смутился главный редактор.

– Я ищу тему, отвечающую моему уровню и, разумеется, с соответствующим гонораром, – заявил британец.

– Харви, понимаю, вы пережили трагедию, хотя и вышли из нее с положительным сальдо – 50.000 марок в кармане. О какой разработке речь? Немецкого вы не знаете, не говоря уже о местных реалиях! – пожал плечами Айзенкрот.

– Совершенно необязательно при сегодняшнем разделении труда! – возразил Ачерсон. – Но не это главное. Я, знаете ли, полагаюсь на спинномозговую чуйку. И, поверьте на слово, привела она меня сюда не зря! В общем, так… Я не уступлю фото, пока не раскроете начинку. Не прочь даже баш на баш обменять…

– Встреваете в сугубо немецкое дело, – поиграв желваками, надменно молвил главный редактор.

– Смотрите, завтра о происшествии напишут другие. Просветившись, я начну торг… – парировал визави.

– Не напишут, на ближайшие три дня – прокурорский запрет.

– Тем более! Значит, натурообмен симметричен.

– Просто гипнотизируете упорством! Пленка с вами?

– Сдал в фотоателье проявить.

– Сходите тогда за ней.

– Никуда я не пойду! – зло отрезал британец. – Вот квитанция, оправьте курьера. И не тяните резину, склонив меня работать за просто так.

– Марта, зайдите ко мне, пожалуйста, – обратился к селектору Айзенкрот. Отдав распоряжения о пленке, продолжил: