Под солнцем и богом

«Неужели думаешь, что я ставил только на алмазный тендер? – усмехнулся в ответ Шабтай, но про себя. – Мечтал, фантазировал, да! Жить без мечты – до скончания века икрой минтая давиться. За идею ухватился скорее, чтобы воображение Совмина сразить. На честолюбии играл: смотрите, у большого бизнеса оттяпаем, заодно и поддержим континент. Купились, хоть и не в Совмине… Но какие нехилые ребята повелись!»

– В Ботсване острая нехватка строителей, половина госзаказов не осваивается… – вернулся к разговору после недолгой паузы Шабтай, словно начиная с чистого листа.

– Может быть… Но вы не строитель, Шабтай, – после некоторых раздумий нашелся Лукас.

– Проблема лишь в госзаказах, господин президент, за мной не заржавеет. – Гость выложил кейс на разделявший его и хозяина журнальный столик. Весом – в десять раз легче, чем обещал за алмазный проект, но вполне адекватный предложению.

– Постойте, а инженеры, рабочие? Кроме поляков и венгров, в нашу Тмутаракань никого не затащить. Да и те, при наших недопоставках, спят и видят, как убраться отсюда поскорее.

– Эти и начнут…

– Вы не бредите, уважаемый? Их руководство на ночь читает должностную инструкцию вместо «Отче наш»! – оскалился в недоумении Лукас.

– Оставьте это мне, господин президент, – долго не раздумывал Шабтай.

Лукас оставил, прибрав со столика десять упаковок с лентой «Люксембург банк», слегка пожелтевших в Сахаре, но в деноминации сомнения не вызвавших.

Через две недели объединенная бригада народной демократии, упираясь в две смены (в первую – по официальным контрактам), принялась возводить первый жилой дом вновь созданной компании «Лиат».

Спустя месяц в Габороне высаживается десант из Израиля: строительные инженеры, прорабы, прочий мастеровой люд – всего двадцать человек. Под хватким руководством земляка создают УПК, который объявляет набор по всем строительным специальностям. Желающих обрести вечную профессию, а вместе с ней – выбраться из нищеты – отбою нет. Везет далеко не всем, наставники придирчиво выбирают.

К концу восемьдесят первого компания «Лиат» разворачивает массовое строительство, щедро финансируемое из госказны. По всей стране возводятся десятки жилых, административных зданий, несколько гостиниц и даже стадион. Недоучившийся инженер химических производств обретает репутацию Главного строителя страны.

Прознав, что его обвели вокруг пальца, Остроухов чуть было не спроваживает Богданова, соучредителя алмазного проекта, в почетную ссылку, как Кривошапко. Но, полистав банковские распечатки секретного счета «Лиат», куда текут миллионы, остывает. Более того, выносит вердикт: «Трехмиллионный стартовый капитал компании на счета Конторы не возвращать, пусть крутятся».

За особые заслуги в становлении экономики Ботсваны президент дарует Калмановичу гражданство. Паспорт Ботсваны приоткрывает немыслимую для израильтянина возможность: время от времени наведываться в Москву и общаться с Богдановым. Компаньоны обсуждают стратегию капиталовложений, разногласий не ведают.

Подустав от строительной бума с его перманентным авралом, Шабтай сворачивает свой бизнес в Ботсване и переезжает в Сьерра-Леоне. Там, наконец, примазывается к добыче алмазов. Преуспевает, гребет деньги уже не лопатой, а экскаваторным ковшом. Направо и налево сорит ассигнациями: покупает самолет, виллы в Каннах, прочих заводях престижа. Продолжает богатеть, исправно переводя долю компаньонов на их секретный депозит. При этом время от времени, по их же указаниям, «отстегивает» на подозрительные счета, от которых так и веет интригой, если не шпионской тайной…

Советский Союз сотрясает перестройка, изначально сориентированная на рихтовку системы, а не на ее демонтаж. Измотанная гонкой вооружений и низкой эффективностью общественного строя, страна отчаянно ищет выход, ничего кроме балласта прошлого и глубокого разочарования в нем за душой не держа. В основном, катит по инерции, в плену родовых заблуждений. Главенствующее из их – паритет в военной сфере.

Но, проморгав в свое время ядерную бомбу, не раз обжегшись на иных ноу-хау, похищенных СССР, американцы ужесточают контроль за продажей технологий, представляющих советскому ВПК интерес.

Между тем присущие чистогану противоречия образуют трещины в стене естественного протекционизма, чем русские не могут не воспользоваться. Десятки внедренных и завербованных агентов погружаются в тектонику частной инициативы, вынюхивая тех, кто за деньги готов хоть родную мать продать. В ход идут подкуп, угрозы, лепятся подставные фирмы, дабы сбить с толку, запутать следы.