Под свист пуль [litres]

— Если честно, Семен Яковлевич, не люблю шаркунов, а Метельский из таких. Он, по существу, впервые на такой самостоятельной работе. До того, как говорится, пороху не нюхал. И прежде, чем в полет его выпускать, хочу крепость крыльев проверить…

«Значит, решил-таки командир начать проверку, — подумал Ерков, окидывая массивную фигуру Метельского испытывающим взором. — Выдержит ли?»

— Ну а я-то тебе зачем понадобился, Максим Юрьевич? — спросил он.

— Но у вас же такой богатый опыт…

Ерков его понял: решил зам все-таки подстраховаться. Значит, понимает, что реальное дело ему поручено. И это хорошо, грех не помочь.

— Подожди, — сказал, — жену только предупрежу, чтобы не беспокоилась, и поедем.

Гокошвили ждал их у шлагбаума.

— Молчит, понимаешь! — возмущенно воскликнул комендант. — Я и так спрашивал, и этак. По-хорошему просил! Зачем молчит?

— А может, он нашего языка не знает? — высказал предположение Ерков.

— Почему не знает? «Руки вверх! Стрелять будем…» — команду ему давал, сразу обе дружно подымал и кричал: — «Не стреляй!»

— И где вы его задержали? — поинтересовался Метельский.

— В Кривой балке. Наряд шел тихо-тихо. Я так ходить велел. А он, понимаешь, как чертик из-под земли выскочил. Совсем не знаем откуда!

— И сколько же при нем валюты?

— Много-много. Вещмешок целый. Считаем!

В штабной палатке было светло и жарко. Горели в полный накал две большие лампочки. Железная печурка в углу была раскалена докрасна. Пламя в ней гудело, как разбуженный улей.

В другом углу под охраной двух конвоиров сидел худой, как палка, невзрачного вида тип в неряшливой брезентовой куртке с капюшоном. Лицо его было смуглое, с черной бородой и такими же смолистыми усами. Волосы, тоже цвета блестящего антрацита, лохматыми кудрями падали на низкий, будто придавленный лоб. На вид ему было дет тридцать, не больше. Огромные угольные глаза блестели и слезились, точно их обильно смазали вазелином. А белая пленка, покрывавшая зрачки и делавшая их бессмысленными, свидетельствовали о том, что человек этот, по всей видимости, находился «под кайфом». Ерков видел немало таких «ходоков» и знал, что во время перехода через границу они, чтобы облегчить себе поклажу, питаются только «сникерсами» и наркотиками — это весь их рацион.

— Сейчас он у нас заговорит! — грозно сказал Метельский, садясь против задержанного. — А то мы его быстро в расход пустим.

Фраза была явно рассчитана на то, что задержанный напугается и начнет давать показания. Еркову стало смешно: боевикам давно известно, что пограничники нарушителей не расстреливают и пыток к ним не применяют.

— Как зовут? — спросил Метельский.

Вместо задержанного ответил один из конвоиров.

— Ахметом его кличут, татуировка на руке есть. Сам он и слова не сказал.

— У нас скажет! — заявил все так же грозно Метельский. — Найдем способ развязать язык!

Задержанный метнул в него ненавидящий взгляд, но опять промолчал. Только переменил позу. Ерков понял, что сегодня, когда этот парень еще под кайфом, от него ничего не добьешься.

— Брось, Максим Юрьевич, — сказал он Метельскому. — Видишь: он наркотиков наглотался. Ничего не слышит.

— С чем же мы в отряд вернемся? — раздраженно сказал Метельский.

Ерков посмотрел на него с сожалением. Метельскому нужен был немедленный результат. Он затем и напросился на эту поездку, чтобы добыть его. Но так не бывает. Нужны весомые улики, — только тогда бандит заговорит, да и то не сразу. Так что работа с этим человеком предстоит кропотливая и длительная.

— Что будем делать? — не выдержав затянувшегося молчания, спросил Метельский.

— А ничего, — зевнул Ерков. — Время позднее, пора и на отдых желанный. У тебя найдется пара свободных коек, Арсен Зурабович? — повернулся он к коменданту.

— Но нам же нужно в отряд? — сказал Метельский с недоумением. — Агейченков ждет доклада.

— Командир давно уже спит. Час ночи ведь. А доклад он будет ждать завтра утром. После обследования нами Кривой балки. Надо искать, откуда этот человек, — Ерков кивнул на задержанного, — вынырнул. Это единственная ниточка, за которую мы можем ухватиться. Так что спать! Подъем с рассветом.

Глава 7

Кривой балкой пограничники называли узкое извилистое ущелье, словно трещина, вспоровшее горы. По нему бежал весело журчащий ручеек, впадавший в Аргун. Он был настолько узок, что его можно запросто, как говорили солдаты, переплюнуть. Летом, когда на вершинах прекращалось таяние снегов, он иногда иссякал, и в траве проглядывала лишь полоска воды, которую не всегда можно и заметить.

Пограничники знали, что по Кривой балке проходила когда-то одна из контрабандистских троп. Даймагулов даже обследовал это место на предмет постановки здесь инженерных заграждений. Но ущелье было таким узким и просматриваемым сверху, что этого решили не делать. Достаточно было поставить там пост, чтобы вести наблюдение за Кривой балкой.

Когда днем обескураженные Ерков и Метельский вернулись в отряд, тщательно обследовав с утра Кривую балку и ничего там не найдя, Агейченков хмуро сказал Даймагулову: