Под свист пуль [litres]

Ермаш не часто бывал в своем кабинете. Разве только, когда приезжало начальство из Москвы. Обычно он находился здесь утром по понедельникам и в другие дни если оставался в штабе, для того, чтобы выслушать рапорты с мест и принять рвавшихся к нему с неотложными делами руководителей отделов и служб. Затем уезжал, направлялся или в город для укрепления связи с местным населением, как сам говорил шутливо, или, что чаще, уезжал в войска, что было для него предпочтительнее. Когда приезжаешь или прилетаешь в какой-либо из отрядов, воочию видишь, как там идут дела, можешь сразу же поправить, если что-то сделано не так, поддержать полезное начинание. Словом, по выражению самого Ермаша, держать руку на пульсе жизни, которая по меткому выражению, идет у них в ритме взрыва.

Однако в это жаркое августовское утро Ермаш задержался в своем кабинете надолго. После совещания штабников к нему завалился полковник Улагай. Разговоры у них краткостью не отличались. Слишком много накапливалось нюансов, которые следовало обсудить.

Сперва речь пошла о последней поимке партии контрабандистов, вылавливающих осетров на Каспии. Улагай настаивал на том, чтобы была усилена пограничная флотилия, ужесточены меры воздействия на расхитителей уникальных богатств моря.

— Ты бы сперва подтолкнул свое начальство, — досадливо сказал Ермаш. — Пусть они как-то воздействуют на правительство. Надо создать в приморских районах как можно больше рабочих мест. Людям надо зарабатывать на хлеб насущный, чтобы кормить семьи. Вот они и идут на конфликт с законом. Это объективная реальность, Роман Трофимович.

Тут они стояли на разных позициях. Ермаш считал, что наилучший способ прекратить или хотя бы резко снизить вылов осетровых — это занять людей делом. Чтобы они и зарплату приличную получали, и ходить в море браконьерничать им было некогда. Улагай же стоял за ужесточение наказаний за хищнический вылов рыбы, за более бдительную службу пограничников, чтобы они не допускали нарушений со стороны мирного населения.

Они не раз спорили по этому поводу, но к единому мнению так и не пришли.

— Ладно, Роман Трофимович, — примирительно сказал Ермаш. — Предлагаю компромисс. Мы со своей стороны усилим контроль за браконьерами, а ты уж своих придержи. Чтобы не хватали всех подряд. А то с одной рыбкой человека задержат и мутузят по полной программе. А у него дома ребятишки голодные сидят.

Улагай нагнул свою седую, словно посеребренную голову, будто хотел боднуть собеседника. Темные глаза колюче глядели на Ермаша из-под кустистых бровей.

— А их что, по запаху можно отличить, злостный он браконьер или только для пропитания семьи на небольшое нарушение пошел?

— Конечно, в каждом конкретном случае надо разбираться.

— А где людей и время для этого взять? Хищничают не один-два — сотни.

— Все равно нельзя всех стричь под одну гребенку…

— Ну да бог с тобой… Может, в чем-то ты и прав. Наши иногда перегибают палку. Поговорю с ребятами.

— Надо для правительства докладную составить. Объяснить, что к чему. У них там дел полно. Могут и не обратить внимания на такую мелочь. А она вон каким уроном для народного хозяйства оборачивается.

— За этим дело не заржавеет. Сделаем.

— Вот видишь, Роман Трофимович, — улыбнулся скупо Ермаш, — мы и пришли с тобой к общему знаменателю.

Улагай усмехнулся.

— А когда у нас были такие уж серьезные разногласия? Разве только однажды…

Он замолчал и выразительно, с укором поглядел на генерала. Тот понял его, виновато отвел глаза. Да, в тот раз начальник контрразведки оказался прав, да еще как! Ведь это он настаивал на том, чтобы не бросать десантно-штурмовую группу его сына капитана Ермаша на Ханкалу в помощь армейским спецназовцам.

— Федералы там сами вполне справятся, — уверял Улагай. — Если поскребут по сусекам, то и дополнительные силы найдут.

Но о помощи Ермаша просил сам командующий войсками группировки «Юг», не раз выручавшей пограничников в трудную минуту. И отказывать ему не хотелось. Долг платежом красен. Потому и не послушался он Улагая. А поскольку под рукой ничего другого свободного не было, отправил к Ханкале Володькину ДШМГ. И что в результате получилось?

Как только Ермаш вспоминал о гибели сына, у него сердце кровью обливалось. Ему уже рассказали подробно, как это произошло…

Владимира разбудили порывы сильного ветра. Парусина палатки хлопала так, будто где-то неподалеку шла беспорядочная стрельба. Он еще подумал, что это чертов ветрило принесет либо грозу, либо дождь со снегом. В предгорье, где временно стояла их десантно-штурмовая группа, даже летом такое бывает. Погода очень капризна.

Владимир хотел было повернуться на другой бок и снова заснуть. До общего подъема было еще около часа. Но тут вдруг послышался шум подъезжающей машины.

«Кого это нелегкая несет в такую рань?» — подумал он. Определенно кто-то чужой. Свою технику Владимир вчера лично проверил и приказал пока не трогать с места. Никаких экстраординарных мероприятий на ближайшие дни не предвиделось.