Под свист пуль [litres]

— Америку открыли, — фыркнул Улагай. — Боевики давно так делают. И это у них неплохо получается. Запросто обходят все наши посты и засады.

— Вот мы у врага и учимся. Между прочим, такая тактика уже дает ощутимые результаты.

Генерал вернулся к столу. Опустился в свое кресло. Тихо звякнул один из пяти стоящих на толе телефонов. Улагай ни за что бы не определил, какой именно, но Ермаш взял нужную трубку, и Роман Трофимович подумал: тонкий же слух у командующего. Небось еще и на каком-нибудь музыкальном инструменте играет.

Выслушав короткий рапорт, генерал положил трубку и сказал:

— Докладывают, что как раз против любимого тобой Итум-Калинского отряда скапливаются тучи.

— Небось в Панкисском ущелье? — уточнил Улагай. — Так это не новость. По нашим сведениям, банда Гелаева давно точит зубы против этого соединения. Зная даже, как оно укомплектовано артиллерией и бронетехникой. А в Грузии, конечно, все известно, и не чешутся.

— Да они вообще ведут себя отвратительно! — рассерженно подхватил Ермаш. — От совместной с нами акции против боевиков в Панкии отказались. Сами справимся, заявили, введем туда войска.

— Так оно и есть, — подтвердил Улагай. — Армейские и спецназовские части они туда направили. Это подтверждено уже и нашими людьми там, и снимками из космоса. Однако никаких боевых действий против террористов ими не ведется. Они просто выдавливают боевиков из Грузии в нашу сторону.

— Сейчас мне сообщили об этом, — кивнул на телефон Ермаш. — Против первой заставы на той стороне скапливается большая группа людей с оружием, явно бандиты. И это под боком у Грузинской погранзаставы. А там и не чешутся, делают вид, что это их не касается.

— Типичное двурушническое поведение! — сердито бросил Улагай. — Иначе не назовешь!

— Надо будет, наверно, усилить первую заставу…

— А ты не спеши. Может, это демонстрация. Рванут они в другом месте. Чтобы было неожиданно. Я проверю полученные тобой данные по своим каналам. К вечеру постараюсь связаться с тобой и доложить все, что узнаю. Договорились?

— Ну, действуй! — протянул Ермаш руку посетителю. — Кажется, мы все вопросы, что намечали, обговорили. Прощевай пока!

Улагай ушел. Ермаш задумался. Все эти три дня после посещения Итум-Калинского отряда его тревожило то, что он там узнал. Это сидело в нем, как заноза, и он никак не мог решить, что сделать для разрешения возникшего конфликта. Хотя решимости ему было не занимать, но уж больно тонким, деликатным оказалось дело.

Перед вылетом из отряда он зашел в дежурку, чтобы позвонить в Ставрополь и узнать, что новенького в регионе за время его отсутствия. Оперативный куда-то отлучился, отпросившись у заместителя командира, который лично подменил его на это время.

Связавшись со штабом и получив подробную информацию обо всем, что его интересовало, Ермаш поинтересовался у полковника Метельского, как тому служится на новом месте.

— Тяжеловато небось тут? — спросил с улыбкой.

— Привыкаем помаленьку, — неопределенно ответил тот. — А на тяготы военной службы, товарищ генерал-лейтенант, жаловаться не положено. Тем более, мы на переднем плане службу несем!

Последняя фраза прозвучала несколько напыщенно. Ермаш не стал возражать, хотя подумал: тебе, дорогой, солдатиком здесь послужить бы, узнал тогда, почем фунт окопного лиха!

Метельский, совсем еще недавно работавший у него в штабе, не вызывал у генерала симпатии. Он считал, что ежели ты надел военную форму, то будь добр держаться строго и подтянуто, хотя бы внешне. Полковник же, несмотря на новенькое и довольно щегольское обмундирование, надетое на нем, выглядел каким-то рыхлым и нескладным.

Лицо круглое, пухловатое, слово надутый шарик с двойным подбородком, животик, развернутость плеч отсутствует начисто. Человек не виноват, что таким уродился. Был бы только работник ценный. А Метельский был слабым оперативником. Как исполнитель, еще куда ни шло: пунктуален до педантизма, готов моментально выполнить любое распоряжение начальства, особенно по части сбегать куда-то, принести что-то, достать. А вот в качестве разработчика, генератора идей, то есть человека думающего, никуда не годился. Больше года работал он в штабе и за все это время от него не поступало ни одного дельного предложения, к тому же, как докладывали Ермашу, полковник был болтлив, любил наушничать и собирать сплетни, чего генерал терпеть не мог. Вот почему он и постарался от него избавиться. Тем более, что Метельский практически не был в войсках на строевой работе, ошивался больше по штабам. Ермаш называл таких типов «паркетными шаркунами».

«Вот пусть ума и выправки в войсках и набирается», — сказал он начальнику оперативного отдела, подписывая приказ о переводе полковника в Итум-Калинский отряд.

— Со здешним начальством поладили? — спросил у Метельского Ермаш, плотнее устраиваясь на стуле.

— А как же! Люди замечательные! — воскликнул офицер опять с излишним пафосом. — Командный состав тут дружный, обстановка заставляет не расслабляться, помогать друг другу.