Под свист пуль [litres]

Такие тяжелые думы нередко овладевали старым контрразведчиком, на глазах которого прошла почти полувековая история российской армии. Он служил ей верой и правдой, беспощадно борясь со всякой нечистью и предательством. Когда Улагай припоминал, скольких упырей (так он называл всевозможных выродков: шпионов, дезертиров, казнокрадов) выловил, он чувствовал удовлетворение от проделанной, хоть и грязной, но очень нужной работы.

Вот и сейчас он летел в Итум-Калинский отряд, чтобы окончательно поставить все точки. Разоблачить одного ловкача и пройдоху, имеющего к тому же высоких покровителей даже в Москве. Но Улагай никогда не считался с такими благодетелями, какого бы ранга они ни были. Он был из той породы чекистов, которая служит делу, а не чьим-то интересам, и на начальство никогда не оглядывается. Что бы тебе это не стоило, ты должен докопаться до истины и выявить виновного.

Дел у него в Тусхорое было два. Прежде всего ему хотелось самому посмотреть найденный в первой комендатуре лаз из «варяг в греки», то бишь в Грузию. Он приказал пока не взрывать его. Авось еще кто-либо из боевиков им воспользуется, хотя надежды на это было мало. Уже дважды по выходе из туннеля пограничники задержали контрабандистов и на том конце его, очевидно, заподозрили неладное. Но чем черт не шутит? Вдруг кто-нибудь еще осмелится полезть? Но дни шли за днями, а в подземном ходе больше никто не появлялся. «Чехи» — народ хитрый, горы знают как свои пять пальцев и пока не проверят, справедливы ли их подозрения, вряд ли сунутся.

Второе дело было посложнее. Третьего дня Улагаю позвонил Ермаш и попросил зайти к нему. Обычно Роман Трофимович сам раз в неделю являлся на доклад к командующему и сообщал ему все сведения, добытые его службой. Неурочный вызов означал: случилось что-то серьезное.

Ермаш ждал его, нервно постукивая костяшками пальцев по столу, что означало одно: генерал нервничает. Улагай обратил внимание и на то, что и без того светлые волосы командующего за последнее время еще больше побелели: значит, прибавилось седины. Конечно, тут сказалась гибель сына, но и других забот было полно.

— Садись, — поздоровавшись, сказал генерал, указывая на одно из кресел, стоящих у столика возле окна. Сам опустился в другое, напротив. Это означало, что разговор пойдет не официальный, а скорее доверительный.

— Ты полковника Метельского знаешь? — неожиданно спросил Ермаш.

— Еще бы, — отозвался с недоумением Улагай. — Он же тут у нас работал, а потом назначен замом к Агейченкову.

— Я не совсем правильно поставил вопрос, — поправился генерал. — Ты его хорошо знаешь?

— Как и всякого другого старшего офицера, — пожал плечами Улагай, все еще не понимая, куда клонит командующий. — Ну, может, чуточку более. У него дядя в верхах — крупная шишка. А мы такими всегда интересуемся. Да в чем все-таки дело? Почему твое внимание привлек этот шаркун? Ведь, если я не ошибаюсь, он практически первый раз попал на серьезную службу в войска, а то все порученцем, адъютантом да в разных штабах штаны протирал. Или я не прав?

— К сожалению, все верно, — поморщился Ермаш и, откинувшись на спинку кресла, задумался. Пауза затянулась. И Улагай, тактично выдержав минуту, осторожно спросил:

— Так что же случилось с этим бравым полковником?

— В том то и дело, что ничего. Но ты помнишь, я тебе рассказывал, как чуть не провалилась Аргунская операция, готовящаяся в страшной тайне?

— Еще бы, ты ведь тогда всех щелкоперов из СМИ собрал и весь день в штабе продержал. Даже обедом покормил за казенный счет. Мне завстоловой потом жаловался: непредвиденный расход, за счет чего списывать?

— Он забыл о нашем пограничном гостеприимстве, — жестко заметил Ермаш. — Его самого надо проверить на вшивость, небось рыльце в пушку.

— Не возводи напраслину, ежели точно не знаешь, — подал Улагай насмешливую реплику.

— Ну да не в этом дело… — снова поморщился командующий.

— А в чем же?

— Понимаешь, я тогда долго голову ломал над тем, как произошла утечка секретнейшей информации.

— Между прочим, мы тоже искали этот источник, — осторожненько вставил Улагай.

— И так же, как я, не нашли. Верно? Не очень, видно, старались.

— Возможно, — покладисто согласился с ним Роман Трофимович. — Да и не до того было. Ты же не забыл, какая эйфория охватила тогда всех после успеха операции. Ведь мы даже потерь практически не понесли, а всю горную Чечню от нечисти освободили.

— А найти этот канальчик информации все-таки следовало, — с укором сказал Ермаш. — Дело крайне неприятное. Где гарантия, что в следующий раз, случись аналогичная ситуация, мы не окажемся в пиковом положении?

— Согласен с тобой, Сергей Яковлевич, но слишком много воды утекло с тех пор. Если бы сразу, по горячим следам… А сейчас уже надежды мало.

— Зря ты так думаешь. Потому что я уже, кажется, напал на след.

— Любопытно. Уж не Метельский ли тут замешан, раз ты о нем разговор завел? Откуда ветер дует?

— А вот смотри.