Под свист пуль [litres]

Ермаш вынул из кармана в несколько раз сложенную газету и развернул ее. Это оказался «Таймс». На первой полосе красным карандашом была обведена небольшая заметка. Генерал ткнул в нее пальцем и пояснил, что это не что иное, как сообщение о проведении погранвойсками Аргунской операции.

— Ну и что из этого? Все СМИ крупнейших стран мира об этом своих читателей информировали, — заметил Улагай.

— Ты глянь на дату выпуска газеты! — воскликнул генерал. — Видишь? Заметка прошла как раз в тот день, когда проводилась наша Аргунская операция. Значит, передана она была накануне. Теперь соображаешь?

— Да, но при чем тут Метельский?

— А послушай, что рассказал сегодня председатель комитета по печати, давний мой приятель. Он и газету эту принес. В те дни в Ставрополье был как раз корреспондент «Свободы». Он ко мне прорвался, хотел побеседовать. Но тут такая свистопляска в канун операции была, что, сам понимаешь, не до визитеров. Начальник штаба его тоже отфутболил.

— Но к кому-то он все же попал?

— Да, народ это настырный.

— Неужели к Метельскому?

— Точно. Сегодня офицер оперативного отдела, бывший тогда дежурным, сказал мне, что по поручению своего начальства устроил встречу корреспондента «Свободы» именно с Метельским.

— Ну, ладно, а наши-то газетчики откуда об операции заранее узнали?

— Полагаю тоже от него. Ведь, дав информацию иностранцу, он сообщил ее и своим, чтобы как-то размазать сведения.

— Но все это пока только догадки, — с сомнением сказал Улагай.

— Верно. Потому я и позвал тебя. Разберись-ка ты, Роман Трофимович, поосновательней. Если нужно, слетай в Итум-Калинский отряд.

С этим напутствием генерал Улагай и отправился в путь.

Вертолет сделал крутой вираж и пошел на посадку. Отчетливо, до мельчайших подробностей стало видно плато, где размещался штаб и спецподразделения Итум-Калинского отряда. Четкий прямоугольник плаца с марширующими по нему шеренгами солдат: шло, очевидно, занятие по строевой подготовке. Ровные ряды палаток, выросшие как по линейке, стройные колонны различных машин в автопарке, орудия разного калибра, расставленные по периметру. И, наконец, знаменитая полуразрушенная мечеть с могильником. Самое пикантное заключалось в том, что рядом с этим богоугодным заведением соседствовало хозяйство «комиссара», точнее, — замповоса Рундукова. Стояла большая палатка с библиотекой, музыкальными инструментами для самодеятельности и остальным имуществом политотдела.

Встречал Улагая, как и положено, сам командир отряда. Агейченков предложил прежде всего подкрепиться, а уж потом ехать в Кривую балку. Так и сделали.

— Покажите-ка мне нашу героиню. Хочу лично поздравить ее с наградой, — сказал Улагай.

— Вы имеете в виду Антонину Павловну Найденыш?

— А у вас что, есть другая Анка-пулеметчица? — усмехнулся контрразведчик.

Гокошвили сам сходил за радисткой. Пуговка вышла из казармы красная, смущенная. Но к контрразведчику подошла четким строевым шагом и, вскинув руку к головному убору, доложила, что сержант Найденыш прибыла.

Улагай с чувством пожал руку этой смелой женщине и сказал немножко церемонно:

— От всей души поздравляю вас, многоуважаемая Антонина Павловна, с правительственной наградой! Здоровья вам, счастья и удач в жизни! То же просил меня передать вам генерал Ермаш.

Пуговка смутилась еще больше. Она еще больше покраснела и вместо уставного «Благодарю за поздравления!» — пунцовые губки бантиком прошептали:

— Спасибо, товарищ полковник! И генералу спасибо! Но я право же, ничего особенного…

— Скромность, конечно, украшает человека, — засмеялся Улагай, — но ваш подвиг, да-да, именно подвиг, оценен, по-моему, по достоинству. Носите свой орден Мужества с честью!

Он еще раз пожал руку радистке и тепло с ней попрощался.

В Кривой балке стояла удивительная тишина. Ветра не было, листья на деревьях замерли и не шелестели, как обычно. Осмотрев найденный пограничниками лаз и все подходы к нему, Улагай спросил коменданта:

— Значит, никто сюда с грузинской стороны уже не наведывается?

— Так точно, товарищ полковник! — отчеканил Гокошвили. — Почуяла кошка, чье мясо съела.

— Вероятно, боевики заподозрили неладное, — добавил Найденыш. — Мы почти по всему туннелю прошли. Дальше уже сопредельная сторона. И никого!

— Ничего удивительного. Они же не дураки, — поддержал своих подчиненных Агейченков. — Мы двух гонцов взяли, а раз те не возвращаются, значит, вывод напрашивается сам собой: лаз обнаружен и утратил свое значение.

— Разрешите взорвать этот чертов ход, товарищ полковник, — попросил Гокошвили. — Морозим тут, понимаешь, людей ночью

— Не будем торопиться, майор, — остановил расходившегося коменданта Улагай. — Подождем еще недельку. Разрушить всегда успеем. Терпение может принести свои плоды.

Вернувшись в отряд уже поздно вечером, Улагай спросил, где Метельский.

— Я его в третью комендатуру сегодня посылал, — сообщил Агейченков. — Там у нас резко увеличился расход патронов. Надо было разобраться, почему так много стреляют.