Подъемы и падения интеллектуализма в России. Мои воспоминания

«Историки и эстетики Ренессанса собрали и перевели очень хороший двухтомник “Эстетика Возрождения”. Два тома страниц по 400–500. И почему-то, это не очень ясно, заказали предисловие А. Ф. Лосеву объемом в четыре листа. Алексей Федорович диктует, а когда диктуешь, это ведь совсем другое, чем писать: в общем, написал он 16 листов. Искусствовед-ренессансист член-корреспондент РАН В. Н. Гращенков написал резко отрицательную рецензию. Алексей Федорович, как говорят, не растерялся, к 16 листам он прибавил еще листов 30 и представил книгу в издательство “Мысль”, его авторитет был уже велик и его издали. Историки-ренессансисты очень ее критиковали»[15].

К сожалению, Василий Васильевич путает факты, связанные с этой статьей. Очевидно, он пересказывает историю, придуманную Азой Алибековной. Во-первых, он пишет о коллективе, который собрал и издал книгу. На самом деле ее собрал и издал один человек – В. П. Шестаков. Это значится на титуле книги и странно, что Соколов моей фамилии почему-то не упоминает. Во-вторых, были все основания доверить написание предисловия именно А. Ф. Лосеву, а не кому-нибудь другому. Лосев интересовался неоплатонизмом, и у него было издание книги Николая Кузанского, связанного с Возрождением. В-третьих, свою книгу он написал и издал в 1978 г., за три года до выхода антологии. Предисловие писалось уже после выхода книги «Эстетика Ренессанса». Поэтому никаких 16 листов он в издательство «Искусство» не представлял, а написал небольшое эссе на трех авторских листах, в котором был только один тезис: «Ренессанс – это неоплатоническая эстетика и эстетический неоплатонизм». Кроме этой спорной тавтологии в статье ничего не было. Это был второй шок, который я испытал. Я обратился к Лосеву, и попросил его переделать статью, так как она не может быть ни по своему жанру, ни по содержанию предисловием к антологии, в которой помимо неоплатонизма были представлены аристотелизм, пифагореизм, стоицизм и другие философско-эстетические направления. Лосев отказался переделывать статью. Как показывает его книга, он вообще отрицательно относился к эпохе Возрождения и видел в ней только «оборотную сторону» ренессансного титанизма. Пришлось отправить ее на рецензию Гращенкову, который читал на факультете курс историографии культуры Возрождения. Рецензия была уничтожающей.

В результате я оказался без обещанного мне компетентного и научного предисловия. Мне было неприятно и трудно отказывать Лосеву в публикации, о которой я сам его просил. Но, как говорится, «Платон мне друг, но истина дороже». Я мог бы сам написать такое предисловие, но тогда оказалось бы, что я «подсидел» Лосева и снял его статью, чтобы написать свою. Я ограничился кратким редакторским предисловием к книге.

Я считаю, что, не опубликовав эту статью Лосева, написанную к моей антологии по Ренессансу, спас его от критики. Она оказалась крайне слабой, была лишена всякой логики, научного аппарата, какой-либо связной концепции. Казалось, что эту статью написал не Лосев, а кто-либо другой. Если бы она была опубликована, ее критиками оказались не только Гращенков, но все историки и теоретики Возрождения. Та критика, которую вызвала в научных кругах его книга «Эстетика Ренессанса», была достаточна, и не хотелось подвергать пожилого человека дальнейшей экзекуции. Я вынужден был вернуть Лосеву его статью, высказав откровенно мои к ней претензии. Но Алексей Федорович критики уже не принимал. Он обиделся и с этого момента порвал со мной дружеские отношения. Из категории близких друзей я перешел в личные враги. Впрочем, так было и с Марком Туровским, талантливым философом, в чем-то не согласившимся с Лосевым. Так кончилась наша дружба. Я полагаю, что Лосев уже не нуждался во мне. Запрет на его работы был снят, популярность его книг росла, и добровольные помощники ему были не нужны.