Подлинная история Анны Карениной

глава ix. Охота Левина с Облонским и Весловским напоминает поездки на охоту Толстого в 70-х годах. Первое болото, на которое заезжал Левин с своими гостями, – это болото по ручью Диготне, в семи верстах от Ясной Поляны; большое Гвоздевское болото, поросшее осокой и ольхой и с мельницей вблизи, – это болото по речке Солове, около села Карамышева, в двадцати верстах от Ясной Поляны. Левин говорит: “– В Гвоздеве болото дупелиное по сю сторону, а за Гвоздевым идут чудные бекасиные болота, и дупеля бывают”. Левин не договаривает, и читателю неясно: по сю сторону чего? Толстой имел в виду болото, разделенное на две части полотном железной дороги. В 1873 или 1874 г. Лев Николаевич ездил на эти болота вместе со своим гостем, скрипачом Ипполитом Михайловичем Нагорновым. Помню, как он остался недоволен тем, что Нагорнов, так же как Весловский, нечаянно выстрелил, и тем, что Нагорнов, проезжая через деревню, застрелил собаку, гнавшуюся за сеттером Льва Николаевича, Дорой. У Ласки, собаки Левина, также есть свой прототип: это желтый сеттер Толстого, Дора, названная так в честь героини романа Диккенса “Давид Копперфильд”.

главы xiv и xv. В рассказе о том, как Левин ревновал Кити к Весловскому, Толстой беспощадно описал самого себя. Эпизод окончился тем, что Левин сказал Весловскому: “– Я велел вам закладывать лошадей. – То есть как? – начал с удивлением Весловский. – Куда же ехать? – Вам, на железную дорогу, – мрачно сказал Левин…” В своих воспоминаниях Т. А. Кузминская рассказывает о двух случаях выпроваживания гостей из Ясной Поляны. В первый раз, в 1863 г., был изгнан Анатолий Шостак, ухаживавший за Татьяной Андреевной. “Лев Николаевич велел заложить лошадей, а Соня сказала Анатолию, что ввиду ее скорой болезни она думает, что ему будет лучше уехать”.

Во второй раз, по словам Кузминской, Лев Николаевич попросил уехать своего знакомого Рафаила Писарева. Это было в сентябре 1871 г. Писарев был помещиком Епифанского уезда, очень красивым, высокого роста, мускулистым молодым человеком. Между прочим, он рассказывал, что, путешествуя по Индии, он застрелил тигра, вскочившего на слона, на котором он ехал. По своему характеру он не был похож на Весловского. Т. А. Кузминская пишет: “Соня, сидя у самовара, разливала чай. Писарев сидел около нее. По-моему, это была его единственная вина. Он помогал Соне передавать чашки с чаем… Он весело шутил, смеялся, нагибаясь иногда в ее сторону, чтобы что-либо сказать ей. Я наблюдала за Львом Николаевичем. Бледный, с расстроенным лицом, он вставал из-за стола, ходил по комнате, уходил, опять приходил и невольно мне передал свою тревогу. Соня также заметила это и не знала, как ей поступить. Кончилось тем, что на другое утро, по приказанию Льва Николаевича, был подан экипаж, и лакей доложил молодому человеку, что лошади для него готовы”. Из рассказов Кузминской следует, что Писарев был изгнан тем же способом, каким был изгнан Анатолий Шостак: обоим сказали, что лошади для них готовы. Я в этом сомневаюсь. Я помню рассказ о ревности моего отца к Писареву, но не слыхал о том, чтобы ему сказали: “Лошади для вас готовы”.

глава xix. Толстой бывал в нескольких богатых усадьбах, похожих на усадьбу Вронского. Больше других на нее похожи усадьба П. П. Новосильцева в селе Воине Мценского уезда и усадьба графа А. П. Бобринского в Богородицке (Тульской губ.). Про усадьбу Новосильцева Лев Николаевич писал в 1865 г. жене: “Все для изящества и тщеславия, – парки, беседки, пруды, points de vue [виды на ландшафт] и очень хорошо”. У Бобринского он был, вероятно, в 1873 г., когда охотился вместе с Д. Д. Оболенским в Богородицком уезде. Бобринский был одним из самых богатых землевладельцев Тульской губ. Так же как Вронский, он построил на свой счет больницу (в Богородицке).

глава xix. Анна говорит про живущего у Вронского доктора: “Не то что совсем нигилист, но, знаешь, ест ножом…” Есть ножом, т. е. класть пищу в рот ножом, а не вилкой, считалось, да и теперь многими считается, дурной манерой. По мнению Анны, такие дурные манеры должны были быть у “нигилистов”.

глава xxv. Анна получила ящик книг от Готье. У Готье был известный в Москве магазин французских и английских книг.